Жерар Клейн — цитаты из книг автора

По опыту он знал, что, несмотря на автоматизированные системы учета, из интенданств всех армий Вселенной порой исчезали большие партии амуниции, и это не вызывало больших пертурбаций. Какой-нибудь чиновник для оправдания беспорядка в накладных проведет несколько бессонных ночей, придумывая более или менее правдоподобную историю. В худшем случае, его просто уволят в отставку. Не эти люди творят историю.

Долгое время люди думали над проблемой непрерывности существования. Является ли человек, просыаясь тем же самым, который засыпал? Разве сон не перерыв в непрерывном существовании? Имеем ли мы дело с единством или с наложением существований?

Во все времена женщины расставляли ловушки мужчинам. Это было одним из законов вида, и женщины не могли нести за это ответственность.

Тирания рождает насилие, а живые существа — игрушки в руках богов. Для своего удовольствия боги заставляют их устраивать битвы, вертят ими как хотят. Они любят балеты огня и смерти.

Я не люблю войну. Она требует огромных материальных затрат и губит хороших солдат. Я сражаюсь только тогда, когда нет другого выхода.

Что важно для человека? Его фамилия, внешний вид, его хромосомы? А, может, воспоминания, опыт, собственная судьба, личность?

Время — самый терпеливый из богов.

Нельзя вносить в течение истории изменения, которые могут обернуться против нас.

Есть риск, с которым я считаюсь, и риск, которого я избегаю.

Я видел тысячи солдат. И все они были неспособны предать свой вид, свою страну, своего вождя, причем вовсе не из какого-то благородства, хотя все в это верят, а просто из воинской дисциплины.

Оказаться убитым еще не самое худшее, гораздо хуже проиграть битву.

Я не люблю пользоваться услугами тех, кого не понимаю и кого не могу испугать.

Они были профессионалами. Можно было не опасаться, что они выстрелят ни стого ни с сего до того, как прозвучит приказ или возникнет действительная угроза.

Корсон почувствовал себя наследником вечности, почувствовал свое единство с миллиардами людей, рожденных и умерших в прошлом, которые из собственных тел соткали огромное полотно истории. Он чувствовал себя ответственным и солидарным с миллиардами людей, которые могли родиться в будущем.