— Ты выглядишь как утренняя роза.
— Да... срезанная два дня назад...
Разве вы не любите эти долгие дождливые дни в Новом Орлеане? Когда час — это не час, а всего лишь кусочек бесконечности, упавший в наши руки... и кто знает, что с этим надо делать?
— Могу я попросить сигарету?
— Пожалуйста, кури на здоровье!
Искренность исходит от людей, испытавших скорбь.
гравировка на портсигаре
Я специально не говорю им правды, я говорю то, что должно быть правдой. Если это грешно, то накажи меня.
Ведь ни твердости, ни особой самостоятельности за мной никогда не водилось. А слабым приходится искать расположения сильных, Стелла. Их дело — манить к себе, влечь, и расцветка им нужна нежная, как пыльца на крылышках у бабочек, она должна привораживать... если больше нечем расплатиться... за ночь приюта. Вот я и была не так уж добродетельна последнее время. Я искала приюта, Стелла. То под одной крышей, которая не умела хранить секретов, то — под другой... бушевала буря, все время ненастье, и меня закружило в этом вихре. Разве с этим кто-нибудь посчитался?... Мужчины?... Да им, пока не влюблялись в меня, и невдомек было: есть я — нет... А поди попробуй найти поддержку, если не обратишь на себя внимания, не будешь приметен. Вот слабым и остается — мерцать и светиться... вот и набрасываешь бумажный фонарик на электрическую лампочку.
Мне страшно, так страшно. Уж и не знаю теперь — долго ли меня еще хватит на всю эту канитель... Теперь на одной беззащитности уже не продержишься: слабость — слабостью, а красота — красотой. А я уже не та.