Вспоминать тех, кого ты любил и потерял, ещё тяжелее, чем вообще не иметь воспоминаний.

— Я верну тебе твою жизнь, твою память.
— Порой забвение лучше!..

— Это хоть человек?
— Целых семь человек! Точнее, их части...

— Куда мы бежим?
— В окно!

— Кто-то считает вас убийцей, а кто-то говорит вы — святой... Кто же вы?
— Всего понемногу...

— Значит, ты великий Ван Хельсинг?
— А ты — чокнутый психопат!
— У каждого свои проблемы…

— Разве оборотень не убил вас?
— Не волнуйтесь, он пытался!

— А не поздновато ли могилы копать?
— Их никогда копать не поздно. Свежая могилка всегда пригодится...

— Там кто-то есть. И этот «кто-то» очень опасен. Похоже, что это человек. Пятидесятый размер ноги. Вес — килограммов сто сорок. Рост — два с половиной метра. Он прихрамывает на правую ногу… и у него три медных зуба…
— Как вы узнали про зубы?
— Он у вас за спиной.

— Простите, святой отец, я…
— Согрешил. Я знаю. Собор Парижской Богоматери. Ты же разбил Окно Розы.
— Я не оправдываюсь, но это Мистер Хайд постарался.
— Тринадцатый век. Шестьсот лет стояло и… Тебя бы на неделю за это в ад.
— Замечательно. Хоть передохну.

— Он убил невесту Дракулы! Он убил Маришку! Ты убил вампира!
— Разве это плохо?
— Вампиры убивали, чтобы пропитаться — двоих в месяц, не больше. А сейчас они станут мстить!
— Убить их!
— Теплый прием. И это благодарность? Тебя везде так встречают?
— Почти.

Моя работа, моя жизнь — это искоренение зла, я чувствую зло. Это существо или человек, как угодно, было создано при участии зла, но сейчас это зло им не управляет. Я его не трону.

— Тяжело нести такую ношу в одиночку?
— Я себе другой доли не желаю.
— Мне жаль вашего отца и брата.
— Я их еще увижу. В Трансильвании даже в смерти видят что-то хорошее.
— А в ней есть что-то хорошее?
— Да, но это трудно увидеть.