... Все это меня особо не волновало. Как никак, жизнь идет своим чередом, а если и нет, это не имеет ко мне никакого отношения, а если бы даже имело, мне было бы все равно. Я никогда не размышлял, кем хочу стать. Никогда не думал, чем хочу заниматься. Иногда на меня находит, мол, а можно ли так жить? Но даже эта мысль особо меня не волновала. Что-то во мне остыло. Нет, не так. Скорее, что-то во мне иссохло. Я апатичен и равнодушен...
— Ты ненавидишь других людей?
— Да нет.
— Тогда любишь их?
— Я бы так не сказал.
— Верно. В основе твоей системы ценностей лежит принцип «люди должны жить сами по себе». Или не принцип, а желание? Решительное желание, определяющее тебя самого. Ты действительно без преувеличений наслаждаешься одиночеством.
— Ну да. В конце концов, я — свой самый старый и близкий друг.
— Правильно. Кто бы что ни говорил, лучшими друзьями для себя являемся мы сами.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне здесь было не место. Хотя трудно сказать, что за все мои девятнадцать лет я хоть где-то ощущал себя не сбоку-припёку. Ни в Кобе, ни в Хьюстоне, ни в Киото, ни, конечно на этом острове. На всём белом свете я был совсем одинок. Но это не важно. Я люблю одиночество. Это не пустые слова хоть так и кажется.
Да уж... «Вам я доверяю»? С каких это пор я стал бросаться такими словами? Такими громкими напыщенными словами? Взял и вдруг сказал такое... Вопрос: что есть «доверие»? Ответ: когда тебя не смущает возможность предательства. Когда ты не будешь жалеть, если тебя предадут. Как ни посмотри, чушь какая-то.
Правда всегда лежит где-то там, в недосягаемости от меня. Впрочем, я за ней никогда и не гнался. Возможно, в этом вся моя проблема. В том, что я ленюсь, как и говорила Айкава-сан. Ну и пусть, меня это все равно не волнует. Едва ли я когда-то по жизни задумывался о таких вещах. Я не собираюсь перекраивать весь мир под себя или разгадывать все его тайны. Когда передо мной возникает загадка, меня это только раздражает. Все, что мне нужно — чтобы каждый новый день моей жизни был похож на предыдущий. Извините, Айкава-сан, но я живу не для того, чтобы придать смысла этому миру. Если кто-то спросит у меня, например, ради чего я живу, я отвечу: «Просто так». Человеку хватает и этой причины, чтобы жить. Мне хватает этой причины, чтобы жить. Большинству хватает и этого.
— Например, у меня есть одна подруга, которая лишена практически всех основных человеческих эмоций. Она всегда ужасно счастлива, всегда веселится, что бы она ни делала, но лишь потому, что она просто не знает больше никаких эмоций. И в результате она едва ли может понять, почему остальные люди грустят или злятся.
Существует лишь один способ, которым она способна воспринимать мир. Она в принципе не способна отличить рай истинный от рая потерянного.
— И я такой же. Нет, я гораздо хуже. Я не способен понять чужую боль, даже в самой малости. Почему? Потому что я сам не могу адекватно воспринимать своё собственное ощущение «боли» и «страдания». Мысли о смерти ничуть не беспокоят меня. Не то чтобы я хотел умереть, но моё стремление сопротивляться смерти аномально слабо. И всё это приводит к тому, что я озвучил. Есть множество «блоков», которые не дают людям убивать друг друга. Один из наиболее жизненно важных, это мысли в духе «Ооо, это, наверное, больно» или «Приятель, мне жаль этого парня». Разве не так? Всё так. Например, уверен, тебе и раньше доводилось испытывать желание причинить кому-нибудь боль, ведь так? Но ты, скорее всего, не стала тут же выбивать из него дурь и так далее, ведь так?
— Мм. Я никогда раньше никого не била.
— Но готов поспорить, что ты хотела этого, правда?
Она не ответила. И это было самое лучшее подтверждение, что она способна была дать. Но ведь это не преступление. Никто не может прожить свою жизнь, ни разу не испытав неприязни к кому-то, даже если живёт в раю.
— Думаю, на самом деле я говорю о способности испытывать эмпатию.
Ты понимаешь чувства другого человека, ты испытываешь к нему милосердие и поступаешь милосердно. И, конечно же, это не всегда хорошо. Ревность и злоба тоже произрастают из эмпатии. Понимание эмоций других людей. Это и достоинство и недостаток.
— Но давай не будем вдаваться в философские споры о потерях и приобретениях, — продолжил я. — Суть в том, что у меня нет всех этих «блоков». Я, в принципе, не въезжаю в чужие эмоции. В результате, я вынужден сдерживать себя. А это невероятно мучительно. Это даже не забавно. Но, каким-то чудом, мне удаётся сдерживать собственных демонов.
Несколько дерзко продолжать жить, скрывая такого монстра внутри себя.
— И-кун…
— Сейчас я в любой момент могу достигнуть своего предела. И поэтому я не могу простить убийцу. Как я могу это сделать? Само существование убийц отвратительно. Мерзко. Я всем сердцем ненавижу всех убийц. Всеми силами души. Думаю, я хотел раздавить бы их всех.
— …
— Просто шучу, я совсем так не думаю, — сказал я.
— Тебя не пугают люди, которые осознанно, намеренно идут по головам других?
— Хм, даже не знаю. На самом деле, меня больше беспокоят люди, которые используют других неосознанно, лишь из самых лучших побуждений и мании справедливости.
— Такой уж ты человек, да? Ненавидишь выбирать. Тебе не нравится «концепция выбора» как таковая... Ты живешь по обстоятельствам, словно плывешь по течению. Ненавидишь соревноваться. Ненавидишь объясняться. Любитель неопределённости.
— Не буду отрицать.
— Не отрицаешь, но и не соглашаешься...
Когда полностью исключаешь все невозможные варианты, последний оставшийся будет истинным, каким бы невозможным он на первый взгляд ни казался.
Не знаю, вокруг кого крутится наш мир, но земной шар как вращался, так и вращается вокруг Солнца. Другими словами, жизнь такая, какая есть, и это никак нельзя изменить. Это одинаково для всех.