— Харли... понимаю, что слова ничем не помогут...
— И не надо. Мы и так знаем, кто это сделал — я! Это я его убила!
— Харли, нет...
— Не надо! Не мешай мне! Я хочу в точности запомнить это чувство.
— Уж поверь мне, не забудешь.
— Харли, ты должна быть сильной. Мы обо всем позаботимся.
— Я должна была быть там!
— Тогда под простыней была бы ты.
— Я могла это предотвратить.
— Харли, это не твоя вина.
— Ты не можешь сделать все сама. Посмотри на меня, я со всем разберусь, чего бы мне это не стоило. Я все исправлю.
— Такое невозможно исправить...

— Пять лет назад Нава посадил его за грабеж. Три недели назад он вышел.
— Убийство из мести?
— Мы так считаем.
— Тогда зачем он покончил с собой?
— Может не хотел назад в тюрьму?
— И оставил отпечатки по всей машине?
— Я не говорю, что он умен.
— И ничего подозрительного?
— Нет, совершенно ничего.
— Вот поэтому ты проигрываешь в покер.
— Харли, я отвезу тебя в морг, там скажут тоже самое.
— Ты мне ничего не сказал. Ломан, поехали.
— А... куда?
— Ты типа ничего не слышал? Тебя раскусить еще проще, чем Эспаду.

— Одна машина вернулась.
— Лишь одна!?
— Из тридцати четырех тысяч копов нас любят лишь двое?
— Тесс, нет, назад!
— Откликнулась лишь Тесс?
— Чертова камикадзе!
— Она одна?
— Она чокнутее, чем мы думали.
— Иногда, чокнутость — это хорошо.