Неизвестность — хреновая штука. Можно гадать до бесконечности, но обычно все догадки рушатся прахом, потому что ты всё равно не готов к тому, что тебя ждёт.

У священников один разговор — в другой жизни будет лучше, а здесь терпи, парень, и не забудь заплатить за исповедь.

— В жизни нужны приключения? — ехидненько хихикнул он.
— В жизни нужен смысл, старина.

— Мне кажется, за те пятнадцать лет, что мы знакомы, если бы мы хотели быть вместе — мы бы были. Как Шуко и Рози, к примеру. Но ты же помнишь, чем закончилось наше последнее «вместе» — через три месяца мы едва не убили друг друга.
— Ну, я же говорю — любовь.

— Если на человека слишком долго давить, он ломается.
— Или же обрастает шипами.

Нет ничего опаснее обжитых мест. Там можно встретить все, что угодно, начиная с банального карманника и заканчивая тварью, облюбовавшей подвал булочной. При большом скоплении народа удобно промышлять и охотиться.

— Зря беспокоишься. Зивий меня хорошо знает, если с тобой что-то случится, я рассержусь.
— Звучит очень обнадеживающе. Находясь на колу, я буду искренне радоваться, что ты устроишь взбучку этому гаденышу.

— Я планирую оставаться в таком настроении до тех пор, пока ты не переберешься через этот чертов перевал и не окажешься в цивилизации.
— Ну если под цивилизацией ты понимаешь войну, которая с цепом носится по стране, шарахая по всем, кто не успел от него увернуться, то я тебя не разочарую. Скоро мы будем в этой цивилизации по самые уши.

Когда случается бунт, люди перестают быть людьми и превращаются в жаждущую крови толпу.

Атмосфера тревоги растеклась по улицам, заползла в дома, а следом за ней, на мягких лапах, следовал пока ещё невидимый, но уже ощущаемый страх. Кроме этих двух вечных спутников был ещё кое-кто. Но столь призрачный, что я не готов был поручиться, что слышал шорох плаща и видел блеск луны на лезвии косы.

Я тоже идеалист. Мне претит мысль, что я везу тебя на заклание, ибо мне не нравится библейская история про отца, решившего отдать своего сына в жертву Богу. Есть в этом что-то противоестественное тому, чему учит Всевышний.

Некоторые прописные истины следует говорить постоянно, иначе люди перестают в них верить, и тогда всё идёт наперекосяк.

Бог только и делает, что всех прощает. Не думаешь, что рано или поздно ему это надоест?

Я спал коротким и потому бесконечно сладким сном. В него хотелось зарыться, словно в тёплый лебяжий пух, и спать, спать, спать, не думая больше ни о чём. Не живя, не умирая и вообще не существуя...

Не будет ангелов, Хартвиг. И папских башмаков. И людской благодарности тоже. Последняя — гораздо большая редкость, чем первое и второе.

Любая жизнь стоит неприятностей. Особенно, если из-за тебя она может прерваться.