— Дин, я твой брат, я хочу знать, что ты в порядке.
— Да, я в порядке, в порядке! Тому, кто ещё раз спросит, в порядке ли я, я дам в глаз, ясно? Мучайся сам, а меня оставь в покое!
— О чём ты?
— Да о том, что у тебя теперь через каждое слово отец! Как бы отец хотел, чтобы я поступил! Сэм, вы всю жизнь были как кошка с собакой. Господи, да ты поцапался с ним даже при последней встрече! Но после его смерти решил всё наверстать, да? Прости, но не выйдет. Слишком поздно, Сэм.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Затем, чтобы ты был честен с самим собой! Я привыкаю жить без него! А ты?
— Давайте учитесь, найдите подружек, заведите детей. Как нормальные люди.
— Сэр, мы не хотим учиться. Не хотим, как нормальные. Мы хотим это.
— Ты, что же, готов пожертвовать собой, да?
— Да. Да, чёрт возьми.
— Этого не будет, пока я рядом.
— Господи, что ты городишь, Дин! Мы ищем эту тварь всю жизнь, нас больше ничего не волновало.
— Сэм, я хочу убить его, клянусь, слышишь? Но не умереть при этом!
— Что?
— Ты слышал! Если смерть демона означает твою гибель, надеюсь мы не найдём его никогда!
— Он ещё там.
— Сэм, нет.
— Дин пусти. Он ещё там!
— Дом горит, это самоубийство.
— Плевать!
— Мне нет!
Пора делать дело!
— Сэм, ну же, не отключайся. Давай-ка поиграем, будем считать, ладно? Будем считать, давай вместе... Раз... Два...
— Два...
— Да, вот так... Три, давай, давай...
— Т... Ты всегда обо мне заботился...
— Тихо, тихо... Давай старик.
— Всю свою жизнь...
— Так, ладно. Давай, считаем со мной... Эй, Сэмми... СЭМ!
— Что думаешь об этом?
— Честно? Мы сильно и почти наверняка глупо рискуем. И это отлично.
— Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!
— Сэм, ты к чему это? И какого демона так в демонологии изгоняют?
— В своём доме в Р’льехе мёртвый Ктулху спит, ожидая своего часа! Это глубина задницы с твоим проклятием, и ждёт он именно тебя...
— Нельзя же просто сдаться.
— Можно.
— Значит всё? Ты просто возьмешь и сдашься?
— Нет, сдаваться я не собираюсь. Я ценю твои старания, правда, но ответ не где-то там, он во мне, это я должен принимать решения. Я не могу больше по утрам просыпаться с ложной надеждой, я должен понимать, что и как, иначе я просто съеду с катушек. Я буду бороться с этим пока хватит сил, а когда придет время, буду драться до конца!
— Каждый раз, когда я думаю об этом, словно оказываюсь в кошмаре. Я не могу есть, не могу спать. Она постоянно на меня смотрит.⠀⠀
— Это просто борода. Я был немного занят.⠀⠀
— Да это не оправдание. Знаешь, звонили лесорубы и просят её вернуть.
— Хэй, помнишь, когда мы были маленькими? Что я делал, чтобы отвлечь тебя всякий раз, когда отдирал пластырь, или что-то в этом роде?
— Да. Ты рассказывал какую-нибудь глупую шутку.
— Да. Тук, тук.
— Он ушёл.
— Думаешь?
— Он всегда так делает. Ему становится скучно, и он... он... дёргает за верёвочки. Так было с Миром Апокалипсиса и... возможно, со всеми другими мирами. Он уходит и начинает новую историю. Но знаешь что? Это хорошо. Потому что если он свалил — остались только мы. Впервые — только мы.
— И где-то три миллиарда призраков.
— Да. Подумаешь, всего лишь ещё один Апокалипсис.