— Только одиночество и бережёт меня.
— Нет. Людей берегут друзья.
— Какая там к черту старуха! — сердито воскликнул Шерлок Холмс. — Это мы с вами — старые бабы, и нас обвели вокруг пальца!
А мы с вами спасемся от серой повседневности этого мира сквозь боковую дверцу — музыку.
Если вы захотите включить этот эпизод в свою хронику, милый Уотсон, — говорил мне в тот вечер Холмс, — приведите его как пример временного затмения, которое может поразить даже самый трезвый ум. Ни один смертный не застрахован от таких промахов, но уважения достоин тот, кто способен вовремя понять их и исправить.
— Где ваш ордер?
Холмс показал Питерсу пистолет и снова сунул его в карман.
— Придется вам пока удовольствоваться этим!
— Да вы просто бандит!
— Ничуть не возражаю против такого определения, — рассмеялся Холмс. — Мой спутник тоже весьма опасный головорез, рекомендую. Мы с ним начинаем обыск.
Старое колесо поворачивается, и спицы возвращаются на прежние места. Все, что мы видим, когда-то уже было и снова будет.
Но истинный джентльмен не должен думать о риске, когда женщина так отчаянно нуждается в его помощи.
— Предлагаю эксперимент.
— Хрен. Я сказал. Без тебя не полезу. Я от тебя всякого натерпелся за эти годы, но тонуть в дерьме отказываюсь.
— Это же для науки!
— Правда? Что ж ты сразу не сказал? Для науки я всегда рад. В дерьмо — пожалуйста, с нашим удовольствием. Даже фрак надену, вроде тех, что нобелевским лауреатам выдают.
— А вы соображаете.
— Могли бы уже понять.
*Смотрят друг на друга, улыбаясь*
— Как вы понимаете свободу, Холмс.
— Свобода — когда снимаешь ярмо неволи, чтобы надеть оковы необходимости, Ватсон.