– Подождите, если это было в 1943, где он был всё это время?
– Дуглас продолжал искать. Он нашёл учёных, которые, как он думал, могли ему помочь. Их было трое.
– Он человеколев.
– Что ещё за «человеколев»?
– Наполовину волк, наполовину лев.
– He's a Löwenmensch.
– What the hell is a Löwenmensch?
– It's part-wolf, part-lion.
– Он всё ещё тебя слышит.
– Тогда пусть услышит, что я говорю ему заткнуться, чтобы мы могли выяснить, как бороться с Призрачными Всадниками.
– Вам не надо выяснять это.
– Потому что Дуглас уже выяснил.
– Если он знал, как с ними бороться, он может знать о них всё.
– А угадайте, кто знает всё о мистере Дугласе?
– Почему он смотрит на Скотта?
– Он понял, что Скотт – альфа.
– Мы Дикая Охота. Мы охотимся вечно. Те, кто охотятся с нами, охотятся вечно.
– Что это значит?
– Скажи нам, чего вы хотите.
– Мы Дикая Охота. Те, кто охотятся с нами, охотятся вечно.
– Это многое объясняет.
Вы, ребята, хотите, чтобы я оставил вас наедине? Ах, точно [Тео показывает цепи] Я не могу.
– Это была плохая идея.
– Это не плохая идея.
– Это ужасная идея.
– Так неловко, когда мама с папой ругаются.
– Заткнись!
Всё нормально. Можешь не останавливаться.
Привет, Малия. Ты же всё ещё не расстроена из-за того выстрела, ведь так?
Почему-то я не думаю, что мы будем обниматься.
– Что это?
– Символ. Символ альфы и его стаи.
– Чьей стаи?
– Скотта.
– Почему у меня такое чувство, что он сильнее, чем кажется.
– Только когда спускаем с поводка.
– Глаза оборотня должны измениться, если тот забирает невинную жизнь. Разве мои стали голубыми? Это была самозащита. Для тебя и для меня.
– Или же ты просто об этом не сожалеешь. Нельзя сказать, что жизнь одного невиннее другого. Вдруг они становятся голубыми, только когда чувствуешь вину?
– То есть это зависит от осознания?
– Всё может быть.