— Сколько пальцев я показываю?
— Четыре?
— Скажи два.
— Два?
— Отлично, вставай. Давай. Вали на поле. И захвати клюшку.

Слушайте сюда: если кто-нибудь увидит Айзека Лейхи, немедленно сообщите директору, оповестите учителей или позвоните мне. Кроме тебя, Гринбер. Не звони мне, ясно? Я не шучу. Не вздумай звонить мне. У тебя номера моего вообще не должно быть.

Часть меня хочет поинтересоваться, а другая говорит, что ответ будет более волнующим, чем я могу себе представить, поэтому я... я... я лучше пойду.

— Это был сарказм. Тебе знаком такой термин?
— А то. [смотрит на Стайлза]

— Клянусь, Маккол, если Данбар тут не появится в ближайшее время, то это будет твой последний рабочий день помощника тренера.
— Это и так мой последний день.
— Тогда не заплачу.
— Я волонтёр. Хотите свисток?
— Кто дал тебе свисток?

Моя бабушка и то быстрее бегает, а она мертва. Как думаешь, ты можешь двигаться быстрее, чем бездыханный труп моей бабули?

– Я хочу подать заявку на капитана команды.
– Уже слишком поздно, я ж сказал: до конца дня.
– Но Вы не сказали, что до конца учебного дня.
– Эй. Почему ты передумал?
– Я подержал за руку парня.
– Понимаю. Очень понимаю.

МакКолл, не знаю, почему, но то, как тебе больно, доставляет мне особое удовольствие, серьезно!

— Ладно, я вам верю.
— Правда?
— Конечно же нет.

Стилински, я никогда не засчитывал техническое поражение в игре. И никогда не буду.

– У этого паренька самый большой потенциал, который я видел за последние несколько лет. Вы за него отвечаете, теперь он один из вас. Держитесь крепче друг за друга, это понятно?
– Понятно.