— И что же… между нами всё кончено?
— Не задавай мне таких сложных вопросов.
— Как думаешь, почему они не признали свою вину, когда всё и так очевидно?
— Потому что все всегда врут.
И пусть мы на разных сторонах, я с ним. Всегда буду с ним.
— Конечно мы скучаем! Просто мы знаем, что у нас ещё вечность впереди.
— А если вы потеряете эту вечность?
— Тогда останутся те, у кого всё ещё будет вечность, чтобы помнить о нас.
Каждый раз надеялась, что в чужих объятиях стану счастливой, буду чувствовать себя собой. Однако наоборот лишь в одиночестве я отыскала себя.
Осознав, что эта эмоция, пусть и справедливая, принадлежала не мне, я успокоилась.
На губах остался привкус его имени, словно отпечаталась каждая буква.
Я погасила свечу и зарылась лицо в подушку в надежде, что сон, как волшебник, превратит все страхи в невинную шутку.
Быть мягким, но жестоким, когда это необходимо, — тоже наука.
А может слабость — невозможность держать секреты и пороки при себе?
— Каково это? Жить, не имея возможности подойти поближе…. обнять кого-то, не забирая у него силы?
— Одиноко. Как ещё это может быть?
В отличие от Чумы, толкающей тебя в пучину безнадёжности, Война делал так, что ты сам бросался в омут нетерпения, уверенный, что это правильно. Ты ненавидел и гордился этим. И это было страшнее всего: потерять себя, захлебнувшись в навязанных эмоциях. И неважно, на кого был направлен твой гнев. В первую очередь он разрушал тебя самого, что и было, конечно же, настоящей целью.