— Когда ты узнала, что это Земля?
— Прямо перед Вами. Я знаю, о чем вы думаете. Но это одно из возможных будущих. Один из таймлайнов. Хотите, чтобы я сказала, что с Землей все будет хорошо? Я не могу. В ваше время человечество больше беспокоит наведение марафета, чем спасение родной планеты. Катастрофа неизбежна, если люди не изменятся. Но ничего не предрешено. И Вы это знаете. Будущее можно изменить. Оно зависит от миллиардов решений и заинтересованных в этом людей. Люди. Думаю, Вы забыли, насколько вы сильны. Жизни могут менять миры. Люди могут спасать планеты или разрушать их. Будьте лучшими из людей. Или...
Можно дорожить воспоминаниями, но не настолько, чтобы лишиться рассудка.
— Далек — это мутирующий пережиток воюющей расы, генетически созданный и живущий в металлической оболочке. Его создали как безжалостную машину для убийств.
— Лин сказала, что видела существо, похожее на кальмара.
— Кажется, внутреннее существо отделили от внешней оболочки.
— Тогда он уязвим. Да ладно, Док. Один кальмар против семи миллиардов человек и тебя. Преимущество на нашей стороне.
— Я всегда думаю, что избавилась от них. Но нет. Поверь, Грэм. Даже одного более чем достаточно. Он убьет любого на своем пути и не остановится, пока не захватит всю планету. Часть оболочки. Он не мог далеко уйти. Но как он передвигается?
— Как вы? Все в порядке? Не считая, что нас похитили?
— Каков план?
— Я думала дать ему довезти нас. В этом случае мы выясним, кому нужны.
— А если нас убьют?
— Посмотри на его лицо. Он выполняет чей-то приказ. Не хочешь узнать чей?
— Нам нужно выбираться отсюда.
— У нас все еще есть гаджеты.
— Мы только что видели, как убили главу МИ-6.
— Да, такими же молниями, которые стреляли из навигатора.
— Где картинка? Мне нужно вбить координаты. Поняла.
— Итак, не от место, не то время, дважды за день.
— Это делает из нас мишени. И почему ты продолжаешь смотреть на картинку.
— Стенография. Там другая картинка, спрятанная в пикселях фотографии. Простой способ пронести информацию, каждая шифровка уникальна.
— Картинка в картинке?
— Именно. К счастью я умею читать пиксели. Ходила на курсы. Стал отшельником.
— Доктор, что-то пытается прорваться!
— Не думала, что кто-то сможет пробраться в ТАРДИС.
— Я тоже не думала.
— Но ты избавилась от него?
— Да, но что это было? Что? Никаких показаний? Обычно отвертка может все считывать. Ладно, проехали.
– Никогда не видела его таким… счастливым? Он будто не замечает никого и ничего вокруг.
– Так бывает, когда занимаешься поистине любимым делом. А ещё… когда отпускаешь вечное чувство вины.
Глухая ночь накрыла этот город.
Не видно нам улыбок в темноте.
Неужто час разлуки будет долог?
Неужто не пробиться доброте?
Алеет город – вместе с ним и ночь.
И улицы кричат, и падают тела.
Не остановимся мы больше, чтоб помочь?
Ведь гибнет на глазах наша земля.
Но солнца луч пробьётся к нам с рассветом.
Закончит он кровавый хоровод.
Нам только верить, помнить всем об этом.
Вы помните, вы слышите, народ?
И тучи убегут, и кончится гроза.
И оживёт кровавая земля!
Сквозь скорбь и боль, как яркая земля…
восстанет город, будто роза расцвела!
Я буду ждать, я буду крепнуть вопреки.
Искать тебя всегда, всё тем же жадным взглядом.
Коснусь, не отпущу твоей руки.
И буду целовать, любить – я буду рядом!
– Я тоже часто мечтаю: о другой жизни, о другой себе.
– Мечтаешь вырваться отсюда? Мечтаешь о Западе?
– Я мечтаю о свободе, близкой к той, о которой говоришь ты. Запад или Восток… Я просто хочу выбирать сама.
– Ты вправе выбирать сама, но будь осторожна с Западом. Для него мы лишь дикари, не умеющие жить. Не раз слышал от туристов, что их знания о нас ограничиваются гаданиями на кофейной гуще на любовь и танцами живота. Для кого-то ты будешь разбалованной девчонкой со взглядами, взявшимися из ниоткуда. Для кого-то – жертвой. Ни то, ни другое тебе явно не нужно. Потому будь осторожна, не следует слепо верить мечтам и людям.
– Я ведь не хотела этой свадьбы и винила в ней отца. Ненавидела, если нас начинали сравнивать. Хотелось исчезнуть, чтобы спрятаться от его взора… осуждающего или равнодушного. Но сегодня, увидев его таким беспомощным, сломленным… я поняла, что очень его люблю, восхищаюсь им в глубине души. Мне больно от одной мысли, что я могу потерять его. И теперь мне стыдно за всё, что я ему говорила, когда злилась.
– Тебе не стоит стыдиться! Да, дети должны быть благодарны родителям, но это нормально, когда мы злимся на них. Кричим что-то в сердцах, если они неправы. Слепая любовь никогда не бывает правильной. Невозможно безоговорочно любить человека, если он совершает дурное раз за разом. Даже если это твой отец. Я понимаю, что тебе неблизки его взгляды. Ты не обязана соглашаться с ним во всём. Ты ведь и ради него стараешься.
Мудрец сказал: Любовь — змея,
Что жалит сильно, не щадя
И чей укус страшнее смерти.
Он поражает сразу в сердце.
Бедняк сказал: любовь — змея,
Что режет тело без ножа.
Да будь ты сотни раз богат…
Любовь ограбит — будешь рад.
Любовь опасна, как змея.
Но я вручаю ей себя
И сердце, что давно кричит,
О яде просит, но болит.
Опасен горький миг любви.
Об этом пишут мудрецы.
Но я дурак и я бедняк.
Вкушаю снова сладкий яд.
Любовь опасна, как змея,
Но в сердце я её впустила,
А вместе с ядом я вкусила
Улыбку, радость и тепло,
Что окружили, как кольцо.
Пусть душит яростно змея,
Я отдаю всего себя.
Готов рискнуть я, погляди.
Рабом я стану для змеи.
– О Аллах всемогущий, не может быть – они оба говорят связно, они протрезвели…
– Да, о дочь греха, мы столько потрудились, чтобы добиться этой прекрасной степени опьянения, а ты своими жалобами и причитаниями все испортила.
Ты стала, девочка, взрослой.
Не веришь? Погляди!
И что-то в тебе поменялось.
И взгляд стал таким серьёзным.
Вдруг мелкими станут горы.
Ничтожными – миры.
Когда станут ночи длиннее,
когда станет тёплым море,
кто-то вдруг станет роднее,
прошедший с тобой сквозь горе.
Ты станешь тёплой, как солнце.
Возможно, острой, как сабля.
И сердце, что так робко бьётся,
вдруг станет таким отважным.
Когда станут ярче звёзды и
времени пески сойдутся,
ты станешь милая, взрослая,
не успеешь и оглянуться.
– Люблю иногда веселиться подобным образом. Выводить на эмоции.
– Многие поклонницы Зейна напряглись.
– Я заметила. Жаль, не довелось сказать им, что соперничество за мужчину меня утомляет.
– Здесь я поддержу тебя. Нет смысла ругаться. Вы либо вместе и идёте к этому, либо нет. Соперничество появляется там, где нет уверенности в чувствах и себе.