Она возвращалась, и каждый раз заставляла умыться кровавыми слезами за то, что от Нее хотели избавиться.

Если долго всматриваться в темноту, она начинает всматриваться в тебя, если долго жить чужой судьбой — она может стать твоей собственной. Поистине, только Богу дано перевоплощаться, не теряя своей личности.

Время текло, словно ледяной океан, в котором медленно и неуклюже, как айсберг, ворочалась боль.

Вся моя жизнь — сказка. Глупая, тоскливая сказка с несчастливым концом.

И у меня есть крохотное укромное место, где хранится кое-что сокровенное, но я запер это место на замок, а ключ выбросил. Сейчас осталась игра, только игра, и ничего более.

У него возникло ощущение полной безысходности, наверное, нечто подобное чувствует зверь, загнанный охотниками в нору.

В небе, подернутом полупрозрачной пеленой, шла ожесточенная схватка между сворой голодных грязно-серых облаков и луной. Облака с остервенением пытались разорвать вечную страницу на части, и она, сопротивляясь, судорожно вспыхивала и гасла. Наконец луне удалось вырваться, она стряхнула с себя остатки цепляющегося мрака и засияла во всем величии своей гордой холодной красотой.

Прячась в темноте, никогда не знаешь, кто именно придет за тобой.

Они оба смотрели на меня, многозначительно улыбаясь. В этот момент у меня в мозгу всплыл образ двух стервятников, сидящих невдалеке от бьющейся в агонии раненой антилопы и терпеливо дожидающихся ее смерти.

Это место играет людьми и ставит свои спектакли.

У меня возникло ощущение, что только что я раскопал сам себе могилу и жду захода солнца, чтобы в нее лечь.

Мне кажется, что «между» не существует. Жизнь и смерть ходят всегда в обнимку, тесно прижавщись друг к другу.

Дикий тростниковый кот никогда не станет домашним Мурзиком.

Она стояла вся черная и молчаливо-торжественная, и падавший свет от горящих свечей придавал ей какую-то зловещую неотвратимость. Словно перед ними материализовалась сама Смерть.

И вправду говорят, что первая затяжка все равно как первый поцелуй.

— Мы играем в одни игрушки, Максим. Вот в чем дело. А сами становимся игрушками в руках других.