И всё-таки я еду, хотя у меня столько причин остаться, хотя у меня наберётся добрый десяток статей для увольнения с военной службы, тем более, что я уже побывал на войне, да ещё в каких переделках. Я еду. (...) Это мой долг. Еду на войну. Для меня невыносимо оставаться в стороне, когда другие голодают; я знаю только один способ быть в ладу с собственной совестью: этот способ — не уклоняться от страдания.
Из письма жене, Консуэло, апрель 1943 г.
Сразу скажу тебе правду: у меня было много любовных историй, если только можно назвать их любовными. Но я никогда не предавал значимых слов. Никогда не говорил просто так: «люблю», «любимая», лишь бы увлечь или удержать. Никогда не смешивал любовь и наслаждение. Я даже бывал жесток, отказывая в значимых словах. Они срывались с губ три раза в жизни. Если меня переполняла нежность, я говорил: «я полон нежности», но не говорил «люблю». Я сказал тебе «любимая», потому что это правда. Не сомневаюсь, что больше никогда и никому не скажу этого. Озарения сердца редки. Я встретил любовь, может быть, последнюю. В моей жизни это ничего не меняет. Но это правда.
из письма к Натали Палей
В действительности всё совершенно иначе, чем на самом деле.
из письма к Натали Палей
Нет обстоятельств, способных сразу пробудить в нас неизвестного, о котором мы прежде ничего и не подозревали.
Можно любить тех, кому приказываешь, но нельзя говорить им об этом.
Уважаю даже то, чего не понимаю.
из письма к Натали Палей
Истину выкапывают, как колодец. Взгляд, когда он распылен и рассеян, теряет способность видеть Бога.
Я нравственно заболею, если не буду драться. Я могу многое сказать о нынешних событиях. Но сказать только как солдат, а не как турист. <...> Я не люблю войну, но не могу оставаться в тылу и не взять на себя свою долю риска. <...> Надо драться. Но я не имею права говорить об этом, пока в полной безопасности прогуливаюсь в небе над Тулузой. Это было бы непристойно. Верни мне моё право подвергаться испытаниям. Великая духовная гнусность утверждать, что тех, кто представляет собой какую-то ценность, надо держать в безопасности!
Письмо Х. (Тулуза, 26 октября 1939 года). Перевод с французского Л. М. Цывьяна.
[На следующий день после объявления Францией войны Германии, 4 сентября 1939 года, капитан запаса ВВС Антуан де Сент-Экзюпери явился на свой мобилизационный пункт. Друзья уговаривали его не рисковать, уверяя, что он принесет больше пользы Франции как писатель. Но он не собирался отказываться от принятого решения. В частном письме, датированном октябрем 1939-го, ещё до вторжения немцев на территорию Франции, он аргументировал свою позицию.]
Из письма супруге с фронта Второй мировой войны.