Дмитрий Геннадиевич Евстафьев – цитаты

Момент, который меня на хороший лад настраивает, это то, что мы сегодня говорим о моральных ценностях. Мораль во внешней политике оказалась важна. Мы придерживаемся чётких постулатов, и это даёт нам очень серьёзный выигрыш в этом мире. Но вопрос не только о внешней политике. Это и вопрос о трансляции нравственных ценностей внутрь страны.

В силу вредности характера не могу не поёрничать и не вспомнить эпизод начала 2000 годов, когда были очередные нужные и мутные переговоры по экономическим вопросам между ЕЭС и Россией. Со стороны ЕЭС переговоры вел Паскаль Лами. Из нас выдавливали все уступки, и уступки уже не нужны были, а они все равно давили. На пресс-конференции его спросили: зачем вы это делаете, ведь это несправедливо. Он ответил: мы не претендуем на справедливость в отношении с Россией. Я хочу сказать: бумеранг вернулся. Америка не претендует на справедливость в отношении Европы.

Самое страшное — это убийство из истерики. Когда нужно противопоставить какому-то негативному развитию событий еще более негативное. Американцы явно не знали куда стреляли. Стреляли хоть куда-нибудь. То, что происходит в США, становится уже не смешно. Да, действительно, ядерное оружие никогда не было в руках той политической элиты, которую нам показывали. Но откуда мы знаем, что глубинное государство находится на интеллектуальном уровне хотя бы середины 70-х годов?

Действительно, сфера культуры, сфера культурных символов неожиданно становится важнее для глобального противоборства, чем экономика. Еще лет пять экономика не будет так важна, как культура. Неспроста они мажут наши символы, которые для нас святые, а для других они становятся совершенно неважными, которые они игнорируют.

Я хотел бы избежать дискуссии по белорусской тематике, сказав только одну вещь. Мне кажется, что наши замечательные во всех прочих отношениях белорусские партнеры в очередной раз выбрали абсолютно неверный тон для общения с руководством России. Мне кажется, что наши замечательные белорусские партнеры в очередной раз переоценивают свои достижения в области внутриполитической стабильности в республике Белоруссия. И мне кажется, что они немножко начали мыслить на слишком короткий промежуток. Мне думается, это неправильно. И мне думается, что все бумеранги, которые Александр Григорьевич бросает в сторону России, а делает он это регулярно, рано или поздно ему вернутся.

Несколько поражает интеллектуальный накал дискуссии про империю. Если это действительно интересно нашему обществу, тогда мы на пути к выздоровлению. Потому что империя является для России единственной формой, в которой она сможет выжить. Во-первых, потому что мы уже окружены сформировавшийся империей (Китай), либо империями, которые находятся в фазе формирования (Османская империя), либо империей, которая не смогла стать империей (Евросоюз). У Евросоюза отсутствует субъектность. А если бы была субъектность, знаете как назывался бы Евросоюз? Четвертый рейх. Потому что никакой идеологической базы кроме фашизма в Европе нет и уже видимо не будет. Если мы посмотрим пару-тройку лет назад, мы поймем, что национальные государства никакого ренессанса не переживают. Национальные государства вчистую проиграли корпоративному миру. Поэтому единственная форма сохранить наше общество и наш народ — это империя. Империя — это символ того, что мир опять становится пространственным. Но самое главное. Империя — это идентичность, которая не подразумевает уничтожение других идентичностей. Наоборот, принятие и осмысление их. А российская идентичность очень простая. Империя — это интеграция, безопасность, развитие. Если империя не соблюдает эти три принципа, пусть она будет прекрасно управляться, империя разваливается. Поэтому мы должны очень серьезно отнестись к вопросу, а зачем нам империя. В консервации великого прошлого в ожидании невеликого будущего? Тогда не надо и начинать. Империя — это бремя, и каждый его тянет. От интеллектуала в Москве до шофера маршрутки в Южно-Сахалинске.

Отходя от моей скромной попытки перевести все в юмор. Юмора-то мало. Я скажу две вещи. Посмотрите, как причудливо возвращаются бумеранги. Год назад 11-12 ноября была международная конференция по возвращению беженцев в Сирию. Европейский Союз и все рафинированные граждане, которые бегают сейчас вокруг белорусско-польской границы, сделали все, чтобы сорвать эту конференцию, усилия правительства Сирии, России — по возвращению этих беженцев. И этот бумеранг начинает к ним возвращаться. Нельзя делать зло другому, не опасаясь, что все прилетит обратно. Понятно, что они каким-то образом стараются уязвить Лукашенко. Но посмотрите, как они делают зло друг другу. Поляки — немцам, европейские чиновники — всем. И что меня пугает еще больше. Блистательная метафора про два поезда. И про отсутствие указаний из Вашингтона машинистам одного из них. Беда в том, что когда стало ясно, что из вашингтонского обкома указаний нет, поезд не остановился. Он прет вперед. И у меня ощущение, что движение поезда ускоряется. И машинисты теряют ощущение какой-то ответственности. И в этой ситуации невозможно больше находиться в пассивной позиции. Потому что пока место для кризисов выбирает не Россия. И в этом большой риск.

Я свою пословицу тоже вверну. В чем основная проблема американцев? В том, что они живут в стеклянном доме и пытаются убить двух птиц (Россию и Китай) одним камнем. И это очень опасно.

Встреча (Байдена и Путина) — это все было не про политику. Она была про борьбу за повестку дня. Американцы выходили с требованием — ну покайтесь хоть в чем-то. Для нас это смешно. Но это идеологический посыл, с которым американцы ехали на эту встречу.

Америке нужно лобовое столкновение. <...> Совершенно очевидно, что мы присутствуем при формулировании некого нового консенсуса в американской элите, когда Китай столкнется с бипартийным консенсусом относительно того, что Китай должен быть тем, той силой, которая оплатит «перестройку» в Соединенных штатах. Это очень важно. Почему не удалась наша «перестройка»? Потому что за неё платили мы. За «перестройку» в любой стране должен платить кто-то другой. И это будет Китай. И я думаю, что в этом залог того, что к антикитайской кампании удастся подключить и европейцев, потому что европейцы будут счастливы, если не они будут оплачивать американскую «перестройку», если они будут вторыми.

А теперь давайте посмотрим, когда советский человек остановился, ударившись в стену? Он ведь не остановился в 1993 году, когда в центре Москвы пылал парламент. И в 1996 году, когда мы маразматика избрали президентом. И даже в 1998 году он не остановился. Он остановился тогда, когда у нас эти замечательные люди, рассказывающие про демократию, начали отрезать куски страны. В начале 2000-х. Когда уже впрямую шел вопрос об отчленении от нас Северного Кавказа, Татарстана и т. д. Вот тогда мы уперлись в стенку. И тогда упрется в стенку американский народ, когда встанет вопрос о территориальной целостности этой страны. А раньше — нет. Под разговоры о том, какая Америка великая демократия, пол-страны разнесут.

Кстати, я категорически возражаю о каком-то особом пути России. Это не особый путь, это нормальный путь развития. У каждой страны, которая претендует на что-то в этом мире, даже в прошлом мире, был особый путь, основанный на своей традиции, на своей истории, на своей культуре. У Америки до определенного времени был свой путь, свои традиции, своя история. И в тот момент, когда вы отказываетесь от своего пути, вы становитесь ничем. Все стандартизированные модели развития сейчас обнулились. Сейчас очень многим и очень многое придется писать с чистого листа. Проблема не в том, что глобализация предлагала какие-то ложные ценности. Некоторые люди считали их подлинными. И это их право. Проблема в том, что глобализация вела мир к миру вообще без ценностей. Нам начинали объяснять, что ценность ничего не значит. Что самое главное в мире — это потребление.