Мы видим мир, в котором скорее всего большой войны не будет. Но скорее всего очаги локальных конфликтов будут сопрягаться иногда неявными связями через информационные манипуляции, через политические технологии, через логистику, которую мы не контролируем. И этот мир надо осознать. <...> Нужно прекратить практику оболванивания своего общества и начать говорить правду. О том, что такое новый мир, о том, что этот мир очень жесткий, мир, который потребует от всех нас иногда даже самопожертвования. И не будет никаких международных институтов. <...> Да, у нас не исчерпаны возможности работать вторым номером. Более того, нам придется работать вторым номером. У нас нет ресурсов. И мы пока до конца новый мир не осознали.

В силу вредности характера не могу не поёрничать и не вспомнить эпизод начала 2000 годов, когда были очередные нужные и мутные переговоры по экономическим вопросам между ЕЭС и Россией. Со стороны ЕЭС переговоры вел Паскаль Лами. Из нас выдавливали все уступки, и уступки уже не нужны были, а они все равно давили. На пресс-конференции его спросили: зачем вы это делаете, ведь это несправедливо. Он ответил: мы не претендуем на справедливость в отношении с Россией. Я хочу сказать: бумеранг вернулся. Америка не претендует на справедливость в отношении Европы.

Самое страшное — это убийство из истерики. Когда нужно противопоставить какому-то негативному развитию событий еще более негативное. Американцы явно не знали куда стреляли. Стреляли хоть куда-нибудь. То, что происходит в США, становится уже не смешно. Да, действительно, ядерное оружие никогда не было в руках той политической элиты, которую нам показывали. Но откуда мы знаем, что глубинное государство находится на интеллектуальном уровне хотя бы середины 70-х годов?

Я хотел бы избежать дискуссии по белорусской тематике, сказав только одну вещь. Мне кажется, что наши замечательные во всех прочих отношениях белорусские партнеры в очередной раз выбрали абсолютно неверный тон для общения с руководством России. Мне кажется, что наши замечательные белорусские партнеры в очередной раз переоценивают свои достижения в области внутриполитической стабильности в республике Белоруссия. И мне кажется, что они немножко начали мыслить на слишком короткий промежуток. Мне думается, это неправильно. И мне думается, что все бумеранги, которые Александр Григорьевич бросает в сторону России, а делает он это регулярно, рано или поздно ему вернутся.

Несколько поражает интеллектуальный накал дискуссии про империю. Если это действительно интересно нашему обществу, тогда мы на пути к выздоровлению. Потому что империя является для России единственной формой, в которой она сможет выжить. Во-первых, потому что мы уже окружены сформировавшийся империей (Китай), либо империями, которые находятся в фазе формирования (Османская империя), либо империей, которая не смогла стать империей (Евросоюз). У Евросоюза отсутствует субъектность. А если бы была субъектность, знаете как назывался бы Евросоюз? Четвертый рейх. Потому что никакой идеологической базы кроме фашизма в Европе нет и уже видимо не будет. Если мы посмотрим пару-тройку лет назад, мы поймем, что национальные государства никакого ренессанса не переживают. Национальные государства вчистую проиграли корпоративному миру. Поэтому единственная форма сохранить наше общество и наш народ — это империя. Империя — это символ того, что мир опять становится пространственным. Но самое главное. Империя — это идентичность, которая не подразумевает уничтожение других идентичностей. Наоборот, принятие и осмысление их. А российская идентичность очень простая. Империя — это интеграция, безопасность, развитие. Если империя не соблюдает эти три принципа, пусть она будет прекрасно управляться, империя разваливается. Поэтому мы должны очень серьезно отнестись к вопросу, а зачем нам империя. В консервации великого прошлого в ожидании невеликого будущего? Тогда не надо и начинать. Империя — это бремя, и каждый его тянет. От интеллектуала в Москве до шофера маршрутки в Южно-Сахалинске.

Отходя от моей скромной попытки перевести все в юмор. Юмора-то мало. Я скажу две вещи. Посмотрите, как причудливо возвращаются бумеранги. Год назад 11-12 ноября была международная конференция по возвращению беженцев в Сирию. Европейский Союз и все рафинированные граждане, которые бегают сейчас вокруг белорусско-польской границы, сделали все, чтобы сорвать эту конференцию, усилия правительства Сирии, России — по возвращению этих беженцев. И этот бумеранг начинает к ним возвращаться. Нельзя делать зло другому, не опасаясь, что все прилетит обратно. Понятно, что они каким-то образом стараются уязвить Лукашенко. Но посмотрите, как они делают зло друг другу. Поляки — немцам, европейские чиновники — всем. И что меня пугает еще больше. Блистательная метафора про два поезда. И про отсутствие указаний из Вашингтона машинистам одного из них. Беда в том, что когда стало ясно, что из вашингтонского обкома указаний нет, поезд не остановился. Он прет вперед. И у меня ощущение, что движение поезда ускоряется. И машинисты теряют ощущение какой-то ответственности. И в этой ситуации невозможно больше находиться в пассивной позиции. Потому что пока место для кризисов выбирает не Россия. И в этом большой риск.

Америке нужно лобовое столкновение. <...> Совершенно очевидно, что мы присутствуем при формулировании некого нового консенсуса в американской элите, когда Китай столкнется с бипартийным консенсусом относительно того, что Китай должен быть тем, той силой, которая оплатит «перестройку» в Соединенных штатах. Это очень важно. Почему не удалась наша «перестройка»? Потому что за неё платили мы. За «перестройку» в любой стране должен платить кто-то другой. И это будет Китай. И я думаю, что в этом залог того, что к антикитайской кампании удастся подключить и европейцев, потому что европейцы будут счастливы, если не они будут оплачивать американскую «перестройку», если они будут вторыми.

А теперь давайте посмотрим, когда советский человек остановился, ударившись в стену? Он ведь не остановился в 1993 году, когда в центре Москвы пылал парламент. И в 1996 году, когда мы маразматика избрали президентом. И даже в 1998 году он не остановился. Он остановился тогда, когда у нас эти замечательные люди, рассказывающие про демократию, начали отрезать куски страны. В начале 2000-х. Когда уже впрямую шел вопрос об отчленении от нас Северного Кавказа, Татарстана и т. д. Вот тогда мы уперлись в стенку. И тогда упрется в стенку американский народ, когда встанет вопрос о территориальной целостности этой страны. А раньше — нет. Под разговоры о том, какая Америка великая демократия, пол-страны разнесут.