Они пробовали жить друг без друга, отдалялись и снова воссоединялись, словно края незаживающей раны.

Нельзя никому доверять безраздельно. Тот, кому ты доверяешь, обязательно сделает тебе больно. Избыток доверия выпьет тебя до дна. В этом смысле мир тоже вампир.

Это было так же интимно, как держать в руках чьё-то сердце.

Я не хочу переделать этот мир, я просто хочу, чтобы он погиб вместе со мной.

Даже перед лицом неизбывной боли, которая кажется невыносимой, даже перед лицом неизбывной боли, которая выжимает последнюю каплю крови из твоего истерзанного сердца и оставляет глубокие раны в твоем воспаленном сознании, жизнь все равно продолжается. И сама боль, казавшаяся неуемной, притупляется и отступает.

Есть ночи, как будто созданные для печали, или раздумий, или же для того, чтобы смаковать одиночество.

Существует миллион потенциальных препятствий. Нужно отбросить их все.

Меня не терзают сожаления о содеянном. Я переживаю лишь о том, на что не решился.

– Он до сих пор любит тебя.
– Это болезнь.

Находясь в тюрьме, я знал: если меня выпустят, я продолжу убивать. А ещё я знал, что меня никогда не выпустят.

Если ты привык быть один, это еще не значит, что тебе это нравится.

Нас могут обвинить за то, что мы сосем члены, но по крайней мере нас не могут обвинить в производстве на свет таких же членососов.

Покажи мне высоты изощренных умений и их глубины.
Сведи меня с ума удовольствием, затем раздразни болью.
Доведи меня до грани возможностей, поделись своей радостью и яростью, познай моё тело, как своё.

Раньше он был для меня всего лишь объектом удовлетворения желаний. А теперь, в последние секунды его жизни, я любил его.