Стефания Данилова – цитаты

Чуть — от храма, и чуть — от гнёзд.
Нашей лампочки свет в окне
Лучше неба ярчайших звёзд,
Не подмигивающих мне.

Я люблю поехавших на всю голову.
Золоту предпочитаю олово.
Соврала, я серебряная душа.
Посвятите мне текст – пожалуйста – не дыша.
Я найду в нем скрытые смыслы,
Детские секретики и закладки.
И будут с нас взятки гладки.
Дальше можно кидать друг друга в чс
при встрече будущей не кивая.
Дальше я смогу без,
уже навсегда живая.

Ты как в людей влюбляешься в города,
а они к тебе как Синяя Борода:
не пускают куда-то, а ты все равно идёшь
в их потайные комнаты, под ледяной их дождь...

... самолётным росчерком, словно автографом рок-звезды,
На чьём концерте мы потерялись, потом нашлись.
Я обожаю алхимию пустоты -
Даль превращаю в близь.

Овладей в совершенстве со мной языком огня.
Будь мне всеми и всем. Наилучшим и наивысшим.
Я ведь стала молитвой, когда целовал меня -
и такой, что Бог выключил музыку и услышал.

С ней только стихи писать или сны смотреть,
но не готовить, вместе не постареть.
И, когда ты решишь приручить эти чудеса,
над Брехаловкой чайки выстрелят в небеса -
и она, белая, как вино, танец, или стих,
будет среди них. Обязательно среди них.

Охота петь, кружок по фото и драмкружок -
Это не выше твоей головы прыжок.
Человек, празднуй.
Нормально быть разным/разной.
И когда тебе выделят место утлой лодочки на реке,
На обочине,
В заднице,
В уголке,
Запрещая жить ярче матери и отца,
Обрамляя чёрным, как фотографию мертвеца,
Открывай серию «ЖЗЛ» или «100 великих людей»,
Душноту вытесняя ветром солнечных площадей.

В день, когда несли домой мандарины,
подарки детям и розовые мечты,
сверкали глаза и витрины
от перламутровой красоты,
зима подарила мне суперсилу:
убивать холодом неправильное тепло.
видеть в липких взглядах будущую могилу
через увеличительное стекло.
Между льдом и раскаленным железом
только один ожог.
Неприятное с бесполезным
совершают с моста прыжок
и падают в невские воды,
справедливей которых нет -
там даже нечистоты
превращаются просто в снег.
Щёк моих не тронуть румянам,
я знаю, чье я ребро,
и врастает в мой безымянный
скандинавское серебро.