— Ты хоть дьявола видела?
— Видела. Но мы называли его Библиотекарем.
Луна в глазах Филиппа засияла чуть ярче.
— Как ты его вызвала?
— Никак. Он сам к нам в гости пожаловал, мы его даже не приглашали.
— Почему не приглашали?
— У нас не убрано было.

— Настя, зачем ты украла пистолет?
— Имею я право сделать себе подарок на Восьмое марта?

— Мы в тупике. На мой взгляд, дорогая, тебе остаётся только одно: пустить в ход свою женскую хитрость.
Та в недоумении уставилась на Крэха.
— Соблазнить! — каркнул ворон.
Лара открыла рот для возмущённой тирады, но Крэх тут же и почему-то со знанием дела добавил:
— Соблазнить не значит отдаться.

— Ты будешь мне помогать? Надо стереть кровь, перепрятать колдовскую книгу и мои платья.
— Платья-то зачем?
— Ненавижу, когда мою одежду носит кто-то другой. Ты куда?
— Прятать свои трубки! Я тоже, если хочешь знать, брезгливый.

— Как называется языковой закон, состоящий из двух фамилий — одного немца и одного француза?
— М-м… Закон Садо-Мазо?
— Дура. Ципфа-Гиро!

— Привет. Могу я поговорить с самой обаятельной девушкой на свете?
Люся с жалостью взглянула на себя в зеркало.
— Э-э… Вы не туда попали. — И отключилась.

— Что, из-за пристебая своего ревела? — догадалась Катя. — Есть вещи, которые не меняются. Что мозгоклюй опять натворил?
— Другая.
— Не говори эллипсами. Развёрнуто.
— У него другая!
— Вас что, теперь две таких дуры?

— Асют, это ужасно.
— Что именно?
— Мне двадцать лет. Почти двадцать один. И я… девственник.
— Андрей, ты свят, ты увидишь Господа…
— Но я хочу увидеть Настю. Голой. Или вообще какую-нибудь голую живую женщину…
— Живую — в смысле, не на картинке?
— В смысле, не труп. На таких я уже насмотрелся.

— Вы вообще были с ней когда-нибудь близки? — спросила Ася, громоздя себе на тарелку большой кусок.
— Да, позавчера мы сидели с ней рядом в кино.
Ася чуть не подавилась.
— Что, и без секса?
— Зачем секс? Что я, дурак — Настю на эротику водить? Я её на приличный фильм повёл, на исторический.

— Значит, ты мне отказала? Почему? Ты лесби?
Его самоуверенность была столь поразительна, что почти умиляла.
— Просто я хотела от тебя совсем другого.
— Ты мужик?!