— Мне кажется, она хочет вернуть собственного сына. Она очень обеспокоена.
— Всё дело в том, что в голове у них совсем не то, что можно предположить.
— А что у них в голове?
— Не знаю, но что-то совсем другое!
— Что она тебе пообещала? Что станет другой?
— Ей не надо меняться, мне она нравится такой, с характером.
— Всех студентов уже оттрахала?
— Делаю, что могу.
— Веселись, пока молодая, заставляй мужиков страдать, на то и дана красота!
Это Алехандро, он мой старший. И доченька, Лаура. Так меня любит, что поставила мою фотку рядом с Джастином Бибером.
— Да просто так нельзя! Просто нельзя.
— Пойди сюда. Тони, сколько я тебя знаю, ты вечно твердишь: «Так нельзя». Допустим, нельзя, но прошу тебя, объясни, как можно!
— Кто его знает. Но не так, понятно?
— Вот и славно, ещё мне нужны яйца священника и слёзы невинного.
— Слёзы невинного – это не ко мне, я вор. Практически убийца.
— Серьёзно?
— Знаешь, кто неплохой человек? Он под плохиша косит, а у самого душа как у младенца.
— Подлая ложь! Я люблю, нажравшись, водить машину. Не верь ему, я очень плохой человек.
— Боюсь, со слёзами невинного ты в пролёте, но с мошонкой... Мне кажется, он похож на священника.
— Я даже в церкви почти не бываю!
— Они пожирают бадахосца.
— Меня это не очень расстраивает. Куда больше действует на нервы эта дамочка, преспокойно разгуливающая по потолку.
— Не забудь, мы под наркотой. Да, ничего этого нет, никто никого не ест, это просто глюки. Я дома, и всё хорошо.
— Глюки или нет, но дочке явно нравится Хосе.
— Сдурели? Нас собираются убить, а вы про секс?
— А вдруг нам это поможет? Тебе нужно просто ей подыграть.
— Мануэль прав, ты слишком сух с девушкой. Трудно улыбнуться ей?
— Она того парня чуть не задушила!
— Да в чём дело?
— Не знаю, как объяснить, но такого я точно не ожидал.
— У вас наверняка посетителей полно, но вдруг вы случайно запомнили мужчину лет тридцати вульгарного вида, неприятного, с мальчиком...
— Я их не видела.
— Мальчик – мой сын. Такой светленький, очень похож на меня.
— Нет.
— Он на меня не похож?
— Говорю, я ничего не видела. Минутку, а этот мужчина, вульгарный и неприятный...
— Вы вспомнили?
— ... Он ваш муж?
— Как вы об этом узнали?
— Да отдай ты им эти кольца!
— Ты спятил?! А как же апокалипсис?!
— С этим разберёмся потом!
— Я и ввязался в это, потому что не могу сказать Соне, что потерял работу. Она адвокат, ведёт сложные дела, у неё куча работы, и дома она... трахаться хочет, а не выслушивать мои проблемы.
— Ты, выходит, её боишься?
— Я боюсь?! Ну да, я её боюсь. Она жутко пробивная и умная, а я даже школу не закончил! Я червяк рядом с ней. У меня везде облом! И в работе, и в хозяйстве, и в койке. В койке она заводится с пол-оборота!
— И в чем проблема? Что тебя не устраивает?
— Она словно паровой каток. Приходит из суда и говорит: «Тони, малыш, что на ужин?» А я ничего не приготовил, потому что ни черта не смыслю в её плите. Ставлю кастрюлю — плита горячая, кастрюля – нет. Ты понимаешь? Не жрамши, мы идем в кровать. Она меня хватает за горло, будто зверь. У меня дыхание перехватывает, представляешь? Кровь стучит в голове, появляются мысли, и я, в итоге, даю...
— Осечку?
— Серхио!
— А вы знали, что пятьдесят два и три десятых процента мужчин за тридцать не могут завершить половой акт?
— Это вам в школе рассказывают?!
— Нет, это я вычитал в Cosmopolitan'е у мамы!
— Так, послушай меня — это всё враньё! Просто жонглирование цифрами.
Нельзя потакать его капризам. Ребёнок не будет больше любить того, кто идет у него на поводу.