— Ну, как он?
— Увы, но всё тот же Бартон.
Про раненного в последней операции Клинта Бартона (Соколиный глаз).
— Ну, как он?
— Увы, но всё тот же Бартон.
Про раненного в последней операции Клинта Бартона (Соколиный глаз).
— Тебе дурят голову, Мими! Земо псих. И он использует тебя.
— И ты — тот парень, который работал в «Преступном цирке». Теперь у тебя есть хорошая работа и поэтому думаешь, что ты лучше меня?
— Это не так.
— Ты всё ещё один из нас, Бартон. Мы все это знаем. Тебя не заботит спасение мира — ты просто играешь в героя за большую зарплату!
— Э-э... Думаешь, я делаю это за деньги? Ты не знаешь, кто я. И ты точно не знаешь, как я смогу сбежать.
— Ну, ну, расскажи мне про него... Какой он? Курит? А машина у него есть? Красивый?
— Он любимый... и этим всё сказано.
Я всё думал, как же сделать Иуду? Ну, какой он? Как выглядеть должен? И вспомнил. Когда я после войны вернулся, то обнаружил новую популяцию, из откормленных таких людей, сытых, даже мощных в каком-то смысле. Внешность всегда решительная и очень неприятная. И, как правило, они же заведовали продуктовыми магазинами. Вот мой Иуда такой человек.
<...>
... у Иуды всё просто: всё решается, всё объясняется. Нужно только иметь нормальную человеческую силу и полное отсутствие совести в душе. И тогда всё твоё.
про карандашные иллюстрации ко всем четырём «Евангелиям».
— Ну, как наши больные, ещё не умерли?
— Увы, доктор, я всегда говорил, что ваши часы спешат.
Тот, кто раскаивается, испытывает облегчение, а тот, кому навешивают на шею этот тяжелый камень, что должен делать он?