Огромной в веснушках ладонью,
прогнав от лица комарье,
паромщик на старом пароме
укажет, где место твоё.
Закурит кривую цигарку,
и, глядя на реку, вздохнёт,
и даст тебе хлеба буханку,
и платы с тебя не возьмёт.
И будет тот хлебушек сделан
из сладкой, как сахар, муки,
и будут то справа, то слева
мерцать на реке огоньки.
И рыбы, и птицы, и звёзды,
и в сумерках летних сады –
всё будет простым и серьёзным,
живым и бессмертным, как ты.
Редкий холостой человек не вздохнёт, видя красоту и счастие детей, скромность и благонравие женщин.
И каждый другого зажжёт,
И снова потушит костёр,
И каждый печально вздохнёт,
Взглянувши другому во взор...
Между любовью и сексом пролегла широкая река, и паромщик ни за что не соглашался ехать на тот берег.
Но для меня неразделимы
С тобою — ночь, и мгла реки,
И застывающие дымы,
И рифм веселых огоньки.
— Папа, а что мы сегодня будем кушать?
— Все!
— И хлебушек?
— И хлебушек.
— Все-все и хлебушек?
— Нет, хлебушек и все!