Лиза Олдоак

Я не боюсь сорваться, я счастлива, меня не страшит падение, меня манит полёт...

Наши судьбы увенчаны новыми витками событий, мы теперь другие.

Я опираюсь о зеленоватые перила и смотрю на спокойный канал: может, вниз – и дело с концом? Интересно, сколько миллионов человек, стоя на мостах Санкт-Петербурга, успели задаться этим же вопросом?

На меня смотрит не 20-летняя девушка – сквозь её огромные глаза за мной наблюдает сам Дьявол. И я хочу, я, чёрт возьми, так хочу окунуться в них с планки своих предрассудков... Словно сорваться в пенящийся океан с отвесной скалы.

Дверь Георга захлопнулась с тем же глухим стуком, с каким мог бы удариться о крышку моего гроба первый камень.

Пустая сумма мыслей, логики и действий расставила каждого из героев этой истории по своим местам: кто-то пересёкся, кто-то взвился параллелями, кто-то прошёл по касательной.

Кого-то, может, утешит мысль, что рано или поздно эгоистки за всё заплатят.

Но история творится, не испрашивая моего позволения, и с каждой сотней метров, внутри этого автомобиля, я всё дальше от того, с кем за закрытыми шторами хочу тянуть безумную ночь, скрываясь от солнечного света.

Я героиня представления, но цветы мне никто не подарит.

Он не противится очередной прихоти своих поклонниц, и, продолжая ублажать его, мы хохочем, как три русалки, утянувшие под воду тело капитана.

Боже мой, это такая пытка — жить эти минуты, существовать, идти куда-то, что-то делать!... Быть.

«Они как моряки... Рано или поздно приходится расставаться», — однажды напишет мне Виолетта, имея в виду рок-звёзд. А я подумаю о ней, как о единственном, но милом сердцу сувенире, оставшемся мне на память о пережитом морском путешествии.

Но время и расстояние оказались сильнее. Огонь между нами неумолимо угасал, оставляя только горстки пепла — воспоминания.

Ему не жаль меня, ему всё равно: он и грешник и каратель одновременно.

Эта встреча у входа перед их отъездом в аэропорт была бы бессмысленной. Ведь всё, чего я хотела, — это побыть наедине. Наедине...

Отчаяние распространяется внутри грудной клетки, угрожая вылиться новой охапкой слёз.