— Не скучаете по дому?
— Пейзажи недурны, а вот законы так себе.
— Знаете ли вы, скольких я убил? В Африке мы стояли по колено в крови. Было время, когда я охотно убил бы и вас. Возможно, наступит день, когда я охотно это сделаю. А пока вы мне пригодитесь.
— И не более?
— Чего еще? Простить вас? Ищите прощения в своей церкви, здесь вам его не найти!
— Вы хотя бы на МИГ представляли, через ЧТО я прошла?! Эта непростительная ошибка стоила мне всей жизни. Думаете, вы страдали? Думаете, вы видели кровь? Думаете, вы ходили по трупам?! Разложите их отсюда и до самого горизонта, — а я все равно зашла еще дальше! Вы слабый, похотливый и самовлюбленный человек! Как смеете вы заговаривать со мной о смерти?!
— Тогда будем говорить о ней вместе.
Будь я постарше, заметила бы нечто большее за этим смехом, за столь легкой и непринужденной беседой... Нельзя сказать, что в воздухе весело напряжение, — его не могло быть между столь близкими семьями. Нет.… Это скорее было больше похоже на трепет, когда кричишь слова в бездну, и они возвращаются на поверхность, будучи искаженными до неузнаваемости. Возможно, такова взрослая жизнь?..
И в ту ужасную ночь, когда это произошло.… Разве тогда случилось что-то особенное за ужином? Нет… Я такого не припомню.
Неважно, как далеко я уходил от бога, — он всегда ждал меня впереди.
— Ты ещё не постигла ужасный секрет бессмертия? Годы и смерть не касаются тебя. Всё гниёт и обращается в пыль, но не ты. Ребёнок, которого ты выносишь, станет стариком и умрёт на твоих глазах. Твои любовники увянут, скрючатся и будут страдать от недержания, станут беззубыми старикашками. В то время как ты, только ты, никогда не будешь постареешь. Никогда не устанешь. Никогда не увянешь. В одиночестве. Но со временем ты утратишь страсть и желание общаться с кем бы то ни было. Так мускулы атрофируются, если их долго не использовать. И однажды ты поймёшь, что ты стала такой, как они [указывает на портреты]. Прекрасная и мёртвая. Ты станешь совершенным, неизменным портретом самой себя.
— Вечность без страсти? Без привязанностей? Без волнений?
— Небольшая цена за совершенство бессмертия, не так ли?
Вы, сэр, действительно любите её, я это вижу. Но это ваша трагедия, не её.
Быть монстрами слишком просто. Давай попробуем быть людьми.
— Ты же не ревнуешь?
— Увы, нет. Мне скучно.
— Был и ещё один человек, он говорил, что живёт только ради того, чтобы защищать меня.
— Что с ним случилось?
— Он ушёл.
— Мы были счастливы...
— Нет, Виктор, ТЫ был счастлив.
— Это дело чрезвычайной срочности.
— Боже, сэр Малкольм. Куда спешить египтянам возрастом в две тысячи лет?
Фотография в книге не отдаёт вам должного, но они никогда этого не делают.
— Вы — мудрый человек, мистер Чендлер?
— Не совсем.
— Мудрый человек убежал бы из этого дома и определенно попытался бы забыть события прошлой ночи. И не оглядывался бы назад.
— Это похоже на предупреждение.
— Это приглашение.