— Ломбард, вы кровавый мясник!
— И я это признаю. Поэтому либо меня упомянули для пущего эффекта, либо я один сказал правду в зале, полным лжецов.

— Такой момент всегда наступает. Перед атакой, наступлением, бомбардировкой, хаосом — мгновение абсолютного покоя. Прислушайтесь. Разве это не похоже на затишье перед бурей?
— Я никогда не стремился к покою, генерал.
— Гавань не видна отсюда, значит они нас тоже не видят. Мы отрезаны; крысы в бочке. А это затишье перед резней.

— На нас всех охотятся. Если на острове есть кто-то еще, я найду его и сделаю двадцать второй своей жертвой. Всажу между глаз пулю.
— Как вы можете так говорить? Так легко?!
— Я открываю рот и слова сами льются.

Я знаю, кто я, и что расплата меня настигнет.

Сколько людей он видел в петле. Как это меняет человека...

— Да бросьте, мисс Клейторн. Если это вас порадует, мне стыдно, что я на вас пялился.
— Мистер Ломбард, я сомневаюсь, что вы способны чего-то стыдиться.
— Умная девочка.

— Ненавижу этот обычай: оставлять мужчин курить сигары и рассказывать сказки.
— Мисс Клейторн, обычаи держат нас вместе перед лицом надвигающегося хаоса.

— Вы ужасный человек! Мужчины вроде вас подвергли такому риску наших миссионеров!
— Ох уж эти ваши миссионеры с их Богом и сифилисом! Я не был единственным белым убийцей в Африке, мисс Брент.

— Вы мне уже нравитесь, мистер Хряк.
— Вы заносчивый придурок. Ох, черт подери! Простите, мисс Клейторн.
— Нет, вы правы: он идиот. *смеется*