— За всех детей с трудным прошлым, инспектор Робинсон.
— Можете называть меня Джек, все так делают.
— Хорошо, Джек. А вы зовите меня Фрайни, хотя так никто не делает.
— О, наконец-то, вот и моя посетительница! Что ты принесла на обед, Дот?
— Я думал вы звонили своему адвокату.
— Мой адвокат не умеет готовить.
— Ты пригласил мисс Уильямс на бал?
— ...
— Коллинз, я вас прошу, это же всего лишь танцы, а не предложение руки и сердца!
— Сэр, я думаю, она католичка.
— Ты говоришь так, будто у нее две головы.
— Моя мать предпочла бы второе.
— Вы можете доказать, что это именно я влезла в магазин?
— Ваша машина была там припаркована.
— Если дерево падает в лесу...
— То вы где-то неподалеку с топором.
— Нетерпение — твое второе имя!
— Добродетель была уже занята.
— Оказывается французские власти отправляли запрос военным, а он целый месяц лежал на столе лейтенанта, затем попал на стол майора и затем генерала.
— Колеса международного правосудия вертятся медленно.
— Да, с Бертом бы не связались и до конца века.
— Вы смущены?
— Я давно не мальчик, мисс Фишер, с чего мне смущаться обнаженной натуры?
— Это и удивительно, детектив-инспектор. Оказалось, вы полны сюрпризов.
— Такая уж работа.
Если в мире будет еще больше женской интуиции — коронеры останутся без работы.
— Есть основания полагать, что это был не несчастный случай.
— Больно уж старательно мистер Гаскин выпроваживал нас.
— И это не потому, что вы ворвались туда, как товарняк?
— Я была очаровательным товарняком.
— Задвижка изнутри могла быть сдвинута сильным магнитом. Возможно, так и было. Нет, наверняка так и было.
— Поразительно!
— Вы бы видели, что я умею делать подвязкой.
Жить с правдой тяжело, но умереть не зная ее... Что бы вы выбрали на месте капитана Эшвальда?
— У меня есть разрешение на перевозку товаров, а если я это делаю ночью, то это мое дело.
— А кровь на вашем пирсе — тоже ваше дело?
— Там весь пирс в крови — это порт. Люди работают, наживка, рыба, кровь.
— И трупы?