— Какой была ваша мать?
— Я не знал ее. Она умерла вскоре после родов. Я вообще ничего не знаю о ней.
— А почему не спросите отца?
— Он отказывается рассказывать. Наверное, ему больно вспоминать. Порой кажется, что ее не существовало. Но я ощущаю ее присутствие, это часть меня.
— Тоже самое с моим отцом. Я не знал его. Мать редко говорила о нем. Я его помню, но смутно. Возможно, это просто воображение.
— Я отдал бы многое за расплывчатые воспоминания.
— Это безопасно. Капля противоядия снимет все немедленно.
— Противоядие? Какое противоядие? Ты ничего не говорил о противоядии!
— Я не думал, что это важно.
— Яд замедлит сердцебиение и дыхание, по всем признакам вы будете мертвы.
— А противоядие поможет?
— Да. Если принять его вовремя.
— А, если нет?
— Вы умрете.
— Ты же сказал, что это неважно!?
— Да... может и важно.
— Итак, ваша мачеха тролль.
— Если скажешь: «Я же говорил...»
— Я и не собирался. Но, если бы вы послушали меня...
— Вы осознаете, что ваша жена — тролль?
— Простите?
— По крайней мере, так она выглядит для нас. Эти бородавки, нос...
— И запах...
— Запах, что?
— Не говоря уже о клыках во рту.
— Что?
— Не сказал бы, что это клыки, скорее бивни.
— Да, скорее бивни. Конечно, это не существенно, просто подумал заострить на этом факте ваше внимание, вдруг вы не заметили.
— Как можно сравнивать такую красавицу с троллем?
— Не понимаю, я умылась и все такое... В чем дело?
— Твой запах такой... такой приятный.
— Вообще-то, это навоз.
— Какое чувство юмора.
Ужасно осознавать, что ты совершенно один в мире. Неожиданное, ужасное одиночество.
Вероятно, больно быть рабом, пресмыкаться, когда ты обладаешь такой силой.
— Да, правду говорят. Любовь толкает на отчаянные поступки. Почему вы не признаетесь в своих чувствах к Гвен? Это же очевидно, слепой заметит. Она вам нравится? Скажите.
— Не могу. Как я могу признать, что думаю о ней все время, что она меня интересует больше, чем кто-либо. Как я могу признать, что не знаю, что со мной будет, если она пострадает?
— Почему нет?
— Между нами ничего не может быть. Признаться в чувствах — слишком больно.
— Но кто сказал, что ничего не может быть?
— Отец не позволил спасти служанку, думаешь он позволит на ней жениться?
— Вильдеорины слепы, они охотятся по запаху. Ягоды гайя собьют их с толку. Если мы обмажемся ими, то возможно, пройдем по туннелю без происшествий.
— Оу! Фу! Какой отвратительный запах!
— Предпочитаешь быть съеденным заживо?
— Передайте мне еще ягод.
— Не стоит бояться Утера, его следует жалеть.
— Жалеть? Почему?
— Потому что он сломленный человек, подверженный страху. Его ненависть к магии убивает все хорошее в его сердце.
— Мне всегда говорили, что магия — зло. Что она развращает душу.
— Это слова Утера? Его ослепляет ненависть. Со временем вы поймете, что магия не темное искусство, покрытое тайнами. Ее можно использовать во имя добра.
— Возьми мою сумку.
— Вы теперь крестьянин — сами несите свою сумку.
— Ты забыл кое-что, Мерлин, — никто не знает, что это моя сумка.
Видимо, лишь притворяясь кем-то другим, я смогу узнать, чего я на самом деле стою.
— Всю мою жизнь все со мной носятся. Я хочу, чтобы ко мне относились, как ко всем остальным.
— Вот как?
— Знал бы ты, как тебе повезло.
— Ну, захотите поменяться — скажите.