Чаще всего мы раним других в то место, или близко к тому месту, куда ранили нас самих.
Обычно самую сильную боль доставляет ничтожное.
В общем, я знаю, какие ощущения у человека раздавленного и абсолютно уничтоженного, и до чего ужасно чувствовать боль там, где прежде не болело. И совершенно не важны новые причёски, и подвиги в тренажёрном зале, и весёлые буйства с подружками в баре. И всё равно каждую ночь ты будешь вспоминать мельчайшие детали и мучить себя вопросом: «Отчего ты всё понимала неверно? И как, чёрт подери, могло показаться, что ты ужасно счастлива?» А порой тебе удается убедить себя в том, что он прозреет и вернётся к тебе. Но потом, как бы долго твои переживания ни длились, ты всё равно идёшь дальше, и новые люди дают тебе понять, что ты чего-то стоишь, и осколки души снова собираются вместе, и твоё наваждение, все эти годы, которые ты потратила впустую, уходят в прошлое и забываются.
Когда боль немножко притупится, и воспоминания утешают.
Истинная боль — боль от потери света внутри себя.
Любила ли я его? Или я просто привыкла к боли, к изысканной боли ожидания чего-то недосягаемого?
Очень легко обидеть того, кого любишь. Потому что между вами нет клыков и когтей. Так же, как и ты не защищен от той, кого любишь.
Тут с обидами такая штука получается… Ей больно – она обижает тебя. Тебе больно – ты обижаешь ее. Ей ещё больнее – она снова обижает тебя. Кто-то должен первым остановиться, принять удар и не ответить, или – тупик. А кто прав – кто виноват, в данной ситуации не имеет значения. Это проблемы не решает…
Боль нужно просто её пережить. Надеяться, что она сама пройдёт; надеяться, что рана затянется. Решений нет, нет лёгких ответов. Надо вдохнуть поглубже и ждать пока тебя отпустит. Чаще всего с болью можно справиться. Но иногда боль пронзает тогда, когда ее совсем не ждешь, бьёт ниже пояса. И не подняться.
Когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь свет. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли.
Можно кого-то любить, и все равно делать ему больно.