У серой одежды — всегда настроение серое!
Солнечный свет абсолютно чист, и в его лучах цвета неба, веток и кирпичных стен становятся такими ясными и прозрачными, что смотреть на все это такое же удовольствие, как вдыхать свежий воздух. Все цвета втекают в легкие, проникают в кровь. И ты сам превращаешься в цвет.
Во всем, что мы делаем, мы должны обеспечить исцеление ран, нанесенных всем нашим людям из-за большой разделительной линии, наложенной на наше общество веками колониализма и апартеида. Мы должны гарантировать, что цвет, раса и пол становятся только дарами, данными Богом каждому из нас, а не неизгладимым знаком или атрибутом, который дает кому-то особый статус.
Чёрный — это всегда элегантно. Это самый совершенный цвет в палитре.
– Смотришь на неё?... И как?..
– Всё в неправильных цветах...
– Это цвет основы. Он даёт тон. Тень при свете. А когда он высохнет, я глазирую голубым. Но тонко, чтобы чёрный просвечивал… Посмотри, Грид. Смотри на облака… Какого они цвета?..
– Белого… Нет. Нет, не белого… Жёлтого… Голубое и серое… У облаков есть цвета!
– Хм… Теперь ты понимаешь.
— Рэй!
— Привет, Генри, я пью из стакана, который цвета «кобальт».
— Забудь про стакан! Где Швоз?
— Здесь, а что?
— А то, что Герта вышвырнула меня в окно! А теперь ты, Шарлотта и Швоз должны придти и её забрать.
— Какого цвета стакан?
— Что?
— Если ты признаешь, что это «кобальт», может мы и придём помочь.
— ... Это «кобальт»...
— Извини, что?
— Это «кобальт»! Кобальт! Это «кобальт»! Кобальт! Кобальт! Это цвет «кобальт»!
— Я знаю.
— ... что?...
А ещё...
Я не хочу причинять кому-либо боль. Я хочу, чтобы мне причиняли боль. Я наслаждаюсь ею. Я хочу увидеть все миры. Оранжевый — улыбки, розовый — холод, голубой — слёзы, фиолетовый — туман, красный — злость. Даже цвет боли. Я хочу все их увидеть собственными глазами. Я хочу, чтобы мне было больно по-настоящему.