Забавно, но когда углубляешься в раздумья даже о самом крупном пожаре, какой когда бы то ни было знавало человечество, понимаешь, что он всего-навсего химическая реакция. Окисление. И сознаешь, что тело Жанны д'Арк просто соединилось однажды с кислородом.
— Полежайкин, что это?
— Уравнение этой... Реакции.
— Какой реакции? Аллергической на химию?
Поступив на химфак, первокурсник сначала расстроился, потом обрадовался, потом удивился. На химфаке так быстро меняется настроение.
Плох тот химик, который не интересуется ничем кроме своего предмета.
А вы так не отмахивайтесь, мы вместе пережили эту мощную алхимию, а это не пустяк! С такими вещами не шутят!
— Бабочки в животе. — Кару вздохнула. — Как я тебя понимаю. Знаешь, что я думаю? Они всегда там находятся, у каждого.
— Как бактерии?
— Какие бактерии? Бабочки! И бабочки у одних людей на химическом уровне реагируют на бабочек других людей. Это как феромоны — когда они рядом, бабочки начинают свою пляску. И ничего с этим не поделаешь, это... Это химия.
— Химия. Как романтично.
— Сама знаю. Дурные бабочки.
Будучи химиком, Фогель знал, как сделать бомбу. На самом деле большая часть его обучения была посвящена тому, как не сделать её по ошибке.
— Но сначала расскажите вот об этом.
— Это так, маленькое увлечение. Понимаете, по-моему, все дело в уровне хинной кислоты. Он не должен превышать 4800 мг/л. Но если состав перекипятить, то выщелочится тонин. Горечь, фу. Так что я с помощью вакуума поддерживаю температуру в пределах 92-х градусов, и... Сейчас. Сами попробуйте.
— Боже мой! Господи! Вкуснее кофе я в жизни не пробовал!
— Бобы с Суматры, и, должен сказать, отменного помола. Но все равно спасибо, мистер Уайт.
— Уолт. Прошу, зови меня Уолт... Блин, какого черта мы варим мет?!
Дмитрию Ивановичу Менделееву снится эротический сон со многими элементами.
Последние несколько лет я варил мет, но до сих пор толком не знаю, что это такое.