У тебя нет инстинкта самосохранения. Как ты можешь быть моей дочерью?
Глубокое, ритмичное дыхание рассеивает страхи.
Люди быстро умнеют, когда им это необходимо. Инстинкт самосохранения присущ нам всем.
Мы все страдаем расщеплением личности. У кого-то их три, а у кого-то и того больше. Ты – один для друзей и для семьи, другой – для остального мира. Третий – когда смотришься в зеркало. У каждого есть темная сторона, мысли и чувства, которыми мы не хотим делиться с остальными. Каждый хоть раз в жизни лежал без сна в постели и желал кому-то смерти.
Кому-то сервис действительно важнее инстинкта самосохранения, но тут уж я точно ничем помочь не смогу.
Жизнь для человека – самое ценное, что только может быть. Где-то в глубине нашей сущности это прописано очень четко. Инстинкты самосохранения являются главными, и иногда, в самые опасные минуты жизни, они берут верх над всем нашим естеством, просто отключая бесполезный в таких ситуациях разум. Но иногда происходит нечто такое, после чего ты понимаешь – твоя жизнь далеко не самое главное. Это обретали те, кто в годы Великой Отечественной бросался с гранатой под гусеницы вражеских танков. Это чувствовала моя бедная покойная мать, когда ей уже в роддоме сообщили: «Роды протекают сложно. Вы должны решить, кого мы должны спасать, а кем можно пожертвовать. Ребенок или вы?». И вот теперь нечто подобное предстояло испытать мне.
Инстинкт самосохранения — это то, что мешает человеку расстаться с жизнью, когда они друг другу уже окончательно надоели.
Я не трус, но я боюсь; все верно. Грань между страхом и инстинктом самосохранения очень тонка, знаете ли.