Ты идешь к кому-то и думаешь: «Расскажу». Но зачем? Чтобы, как ты надеешься, облегчить душу? Вот почему ты так мерзко чувствуешь себя потом — душу-то ты раскрыл, но если все, о чем ты поведал, действительно ужасно и трагично, тебе становится не лучше, а хуже: обнажение, неизбежное при исповеди, только усугубляет страдание.
Чего будут стоить ваши тайны на смертном одре, когда некому будет выслушать вашу исповедь?..
— Что-то ещё?
— Думаю, да. Я украл.
— Господи. Что ты украл, Сиракуз?
— Женскую одежду.
— О Боже, Боже, Боже... Мне это совсем не нравится, Сиракуз. Это плохой поступок.
— Это не то, что Вы подумали, Отец. У меня была причина.
— Какая?
— Я украл, чтобы никто не видел, как я это покупаю.
Take second best,
Put me to the test.
Things on your chest
You need to confess.
I will deliver,
You know I'm a forgiver.
Давай,
Проверь меня.
Облегчи свою душу
Исповедью.
А я отпущу тебе грехи,
Ты же знаешь, я умею прощать.
Насколько исповедь другому действует сильнее и глубже, чем исповедь самому себе, настолько психоанализ эффективнее самоанализа.
Я плачу по ночам, живу, как полутруп,
Но с близкими – и то на излиянья скуп.
Кто настежь пред людьми распахивает двери
В тайник своей души, безумен или глуп.
Секрет можно доверить лишь двум типам людей: адвокату и священнику. Причём священник не берёт за это плату.
…У людей, еще не усвоивших привычку лгать, ничто не требует таких затрат энергии, как необходимость хранить тайну, и ничто не приносит такого облегчения, как исповедь…
Покаяние не ограничивается одной лишь исповедью. Как целожизненный подвиг, покаяние включает в себя и милостыню, и применение с обидчиками, и воздержание, и борьбу со страстями. Вся жизнь христианина охватывается именем покаяния, ибо имя это переводится как «перемена» и для вечной жизни в Боге нам нужно измениться. Но есть, несомненно, в покаянии место и для исповеди, как есть место для посещения врача в трудном деле лечения.