Так пользуйтесь же своей молодостью, пока она не ушла. Не тратьте понапарсну золотые дни, слушая нудных святош, не пытайтесь исправлять то, что неисправимо, не отдавайте свою жизнь невеждам, пошлякам и ничтожествам, следуя ложным идеям и нездоровым стремлениям нашей эпохи. Живите! Живите той чудесной жизнью, что скрыта в вас. Ничего не упускайте, вечно ищите все новых ощущений! Ничего не бойтесь!
Доброта и ум — свойства старости. В двадцать лет женщине куда интересней быть бессердечной и легкомысленной.
Найдутся люди, которые скажут, что таких вещей не бывает. Это те люди, которые забывают, каково это, когда тебе шестнадцать, как только тебе исполняется семнадцать. Я знаю, что когда-нибудь это всё станет просто историями, наши фотографии станут старыми фотографиями, а все мы станем чьими-нибудь мамами и папами. Но сейчас это ещё не истории, это происходит. Я здесь. И я... смотрю на неё, потому что она прекрасна. Я чувствую это. В какой-то момент ты понимаешь, что ты — это не грустная история, ты жив. И ты стоишь и смотришь на огни и на всё вокруг, что заставляет тебя удивляться, и ты слушаешь эту песню и едешь по дороге с людьми, которых любишь больше всего на свете. И в этот момент, клянусь, мы часть вечности.
— Ты там бывал?
— Разве я похож на того, кто бывал у источника молодости?
— Зависит от освещения.
Почти каждое молодое существо совершает одну и ту же ошибку – уделяет слишком много внимания органу под названием «сердце». Это крайне несправедливо. Печень, например, гораздо более скромный и серьёзный труженик нашего организма, но кто в юности слушает свою печень? Она тебе «не запивай экстази пивом, не запивай экстази пивом», а ты ноль внимания. Зато чуть только екнет сердечко, как девочка готова идти у него на поводу.
А улыбался он потому, что молодость весела без причин, — в этом ее главное очарование.
Когда тебе без малого двадцать, приятный идиотизм всегда поднимает настроение.
Юность прощается со своими героями с тихой грустью, с нежной ностальгией, утешая и мучая. Однажды, в ясный день, мы вернёмся в город своего детства, на ту улицу, асфальт которой разрисовывали мелом. Только всё будет не так, и, жмурясь от солнца, я вспомню тебя, а ты — меня. Ведь это были мы, вспомни...
Что? Конечно, мне не нравится идея смерти! Но если я действительно умру слишком молодым, я надеюсь, что смогу выполнить достаточно вещей, чтобы обо мне помнили.