Нарциссы, по иронии судьбы, известны тем, что указывают пальцем на других за то самое поведение, которым они сами занимаются. Это сродни вору, обвиняющему невинного прохожего в карманной краже. Таким образом, обвинитель становится обвиняемым, брошенным в вихрь замешательства и вины.
Навигация по миру нарцисса может быть сродни прогулке по комнате смеха зеркал; то, что отражается обратно, часто искажено, сбивает с толку и далеко от реальности.
Это сфера, где обвиняемый становится обвинителем, где те, кто поступает неправильно, указывают пальцем на других за их собственные проступки. Это сложный и обескураживающий парадокс нарцисса: он обвиняет вас в тех же действиях, в которых участвует сам.
Они захватили зал суда и заставили местного судью выслушать их жалобы.
— Шли бы вы домой, капитан Лиховол. Что-то холодно сегодня. Сегодня Герой Советского Союза, а завтра...
— Ты кому, крыса тыловая угрожаешь? Ты мне, капитану Лиховолу Герою Советского Союза угрожаешь? Да мне лично товарищ Сталин вот эту руку жал! А тебе кто чего жал?...
— Отставить, капитан Лиховол!
— Да, погодите, Алексей Николаевич. Сколько они мне крови на фронте попортили и сюда приперлись?! Кожин... Один на один с фрицем... Дешевка! На фронт, сука! Гранату в зубы!
— Вот смотри, Копчёный. Ты же не профессор?
— Не профессор...
— И не писатель?
— Не писатель...
— И не учёный?
— Не учёный...
— А ручки у тебя белые, нежные и гладкие. Почему, спрашивается? Молчишь? Ну, так я отвечу. Потому, что отродясь ничего путного этими руками ты не делал. Прожил ты свои 30 лет и всё время чего-то жрал! Крепко пил, сладко спал. А в это время целый народ на тебя горбил, обувал тебя, одевал. Воевал за тебя! Пока ты со своей грыжей липовой в тылу гужевался.
Подлый и уставший народ, который только и ищет, кого бы обвинить в своих несчастьях! Вам страшно просыпаться по утрам? Но нам тоже страшно… Не опускайтесь до подлости искать козлов отпущения среди своих!
У открытой калитки она заметила светловолосого мальчика лет одиннадцати и его мать. Перед ними стояла телега. Единственная запряжённая лошадь лежала на дороге в грязной жиже, а рядом бранилась плоскощёкая крестьянка:
— Моя кобыла подвернула ногу перед твоим домом! Знать, это ты её околдовала!
— С утра лил дождь! — оправдывалась хозяйка дома. — Твоя кляча в лужу зашла, там грязь скользкая, вот и оступилась. При чём тут я?
— При том! Без кобылы я по миру пойду — не того ли ты, шельма, хотела?
— Да на что мне губить твою кобылу? Зачем?
— Из зависти! У меня-то все дети от мужа, а у тебя?
Женщина скривила губы и не ответила, только покрепче сжала руку мальчика.
— Откуда сын у тебя, коли муж твой сгинул на войне? — спросили в толпе. — Ясное дело, от дьявола!
— А то вы не знаете, что мой сын после шведов родился? — уже не пряча гнев, процедила женщина.
— Бесстыжая, — сплюнул кто-то.
— Если сумела забрюхатеть, значит, тебе понравилось! — едко добавила хозяйка телеги.
Попытки устыдить несчастную приводили Лару в ярость. Ей стало трудно дышать.
— Можно подумать, я одна из Вендиш-Дрены спаслась! — обозлилась женщина. — Люди, вы ж меня ещё девчонкой помните! Ну какая я ведьма?
— Ведьма… Ведьма… — зашелестели в толпе голоса — да так знакомо, что Лара покрылась мурашками.
— Это чёрт в обличии девы! — сообразил барабанщик, тыча в её сторону пальцем. — Она поджидала нас в озере, чтобы наслать на молодых злые чары.
Невеста побледнела, жених перекрестился.
— Но вы же сами ко мне привязались! — не выдержала Лара.
— Ты нас приманила!
И всегда это было страшно, потому что обыденно.
Чего ты правильный такой, аж зубы сводит? Понравиться хочешь?
Если бы не было украинской провокации в районе Керченского пролива, ряду делегаций сегодня говорить было бы не о чем. Вот вам и уровень глобальной повестки.
О нападках западных стран на Россию в ОБСЕ.
— Сегодня русский агент прибудет в Нью — Йорк чтобы убить президента.
— Пыль в глаза пускает. Закругляйся, Эви.
— Агента зовут Эвелин Солт...
— Меня зовут Эвелин Солт!
— Значит, вы русская шпионка...
А ещё...
И каждый считает виноватым дрyгого,
Хотя сделать шаг на встречy это проще простого.