Она вымоет кисть, подсушит лист…
На рисунке – россыпь из звёзд.
Отдохнула? Наплакалась? Соберись!
Не откладывай свой вопрос,
Раскопай, на ладонь положи печаль,
Её выслушай, рассмотри.
К другу старому на денёк поезжай,
Выспись крепко, себя встряхни.
Душу выбели, сердцу верни покой,
У природы выпроси сил,
Чтоб никто не смог заразить тоской,
О чём бы он ни спросил.
Слова: Поперечный А., музыка: Тухманов Д.
Надія (перша поезія Лесі Українки)
Ні долі, ні волі у мене нема,
Зосталася тільки надія одна:
Надія вернутись ще раз на Вкраїну,
Поглянути ще раз на рідну країну,
Поглянути ще раз на синій Дніпро, –
Там жити чи вмерти, мені все одно;
Поглянути ще раз на степ, могилки,
Востаннє згадати палкії гадки…
Ні долі, ні волі у мене нема,
Зосталася тільки надія одна.
Смейся, друг, и весь мир засмеется с тобой
Не пытайся лить слезы – никто не услышит
Ну а тем кто в печали, мир отдаст свой покой
Пусть и сам от невзгод и проблем еле дышит
Запоешь — и услышишь ты отклик холмов
Ну а вздох твой закружит воздушным потоком
Звуки эха слились в один радостный зов
Но твой голос затмит его вмиг ненароком
Весел будь, и к тебе вдруг потянутся люди
Будешь хмурым ходить — и они пропадут
Радость это действительно высшее чудо
Ну а горе, несчастье их враз отвернут
Счастлив будь и вокруг соберешь ты друзей
Не грусти или всех в один миг потеряешь
Счастья нежный нектар ты публично испей,
Ну а горький сок жизни один ты глотаешь
Перевод: Д. Аниссимов. Сохранена орфография и пунктуация автора перевода.
Они вышли из дома и отправились бродить по мостам и набережным. Центральная часть города сохранялась веками неизменной. Здесь словно жил исторический дух старого довоенного Петербурга – интеллигентного, изящного, спокойного. Медленное и размеренное движение мысли, философские идеи – всё это как будто надевалось в Петербурге на каждого горожанина, будто элегантное пальто. А в качестве мягкой фетровой шляпы – тихая и светлая печаль.
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали.
<...>
Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.
Женевьева готовиться идти на эшафот.
В печальной праздности я лиру забывал,
Воображение в мечтах не разгоралось,
С дарами юности мой гений отлетал,
И сердце медленно хладело, закрывалось.
Вас вновь я призывал, о дни моей весны,
Вы, полетевшие под сенью тишины,
Дни дружества, любви, надежд и грусти нежной,
Когда поэзии поклонник безмятежной,
На лире счастливой я тихо воспевал
Волнение любви, уныние разлуки –
И гул дубрав горам передавал мои задумчивые звуки.
Было то время года, то время дня, когда ткань вещей пропитывается легкой щемящей печалью.
Блестят росинки.
Но есть у них привкус печали.
Не позабудьте!
Переводчик: Вера Николаевна Маркова.
В глубине в горах
Топчет красный клёна лист
Стонущий олень
Слышу плач его… во мне
Вся осенняя печаль.
Оставь свою печаль позади, и настроение станет похожим на мягкий зефир: укуси его, и сладость наполнит тебя.
Осенний вечер так печален;
Смежает очи тающий закат…
Леса в безмолвии холодном спят
Над тусклым золотом прогалин.
Озер затихших меркнут дали
Среди теней задумчивых часов,
И стынет всё в бесстрастьи бледных снов,
В покровах сумрачной печали!
Нефритом украшена цитра моя,
И струн на ней пятьдесят.
И все эти звонкие струны со мной
О давних днях говорят.
Мудрец Чжуан-цзы в глубоком сне
Сияющей бабочкой был.
Ван-ди после смерти все чувства свои
В лесную кукушку вселил.
А в южных морях под взором луны
Текут жемчуга по щеке.
На синих полях под лучом дневным
В прозрачном яшма дымке.
О всех этих чудных явленьях не раз
Придется мне размышлять.
Но надо признаться, сейчас на моей
Душе печали печать.
В переводе Анны Ахматовой.
*(А в южных морях под взором луны
Текут жемчуга по щеке.) - по поверью, слёзы жителей южных морей в лунном свете превращаются в жемчужины.