… и в первый раз он понял, что такое еда: еда — это божье благословение, данное нам, чтобы утолить голод, и больше ничего...
Если ты стесняешься просто хотеть того, что тебе надо, то ты уж точно никогда об этом не попросишь вслух и, скорее всего, вряд ли получишь.
Может быть, у совершенных нет родных душ потому, что они переросли все человеческие потребности?
Когда-нибудь я наверняка образумлюсь. Но ведь для того, чтобы пить, надо чувствовать жажду.
Неправильно рожать детей под влиянием потребности, неправильно использовать детей для того, чтобы заполнить свое одиночество, неправильно придавать смысл своей жизни, производя на свет очередную копию себя. Неправильно и пытаться обрести бессмертие, отправляя в будущее свое семя, — словно бы в сперме содержалось сознание!
Жадность до денег, если она ненасытна, гораздо тягостней нужды, ибо чем больше растут желания, тем большие потребности они порождают.
То, что потребляется в избытке, скоро теряет свою ценность. Маленький кусочек сыра, если его долго смаковать, принесет больше удовольствия, чем обильный пир. Чтобы постоянно получать от жизни радость, надо подавить в себе стремление к избыточности.
Одна из древнейших человеческих потребностей, заключается в существовании в нашей жизни такого человека, которого не оставит равнодушным наше позднее возвращение домой.
Чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее.
А ещё...
Некоторый аскетизм – не такое уж страшное зло, как многим кажется. Человек должен самоограничивать себя. Ведь если дать неограниченную волю в удовлетворении потребностей, человечество вскоре превратится в огромный разноязыкий театр бытовой трагедии. Попробуйте подарить обывателю пятисотсильный «фиат» из чистого серебра. «Хочу золотой или из платины, — изречет обыватель. – А у соседа вот мебель черного дерева, а у меня только, мол, красного…». И так далее, до бесконечности, ибо такого рода запросам предела нет. Тут даже у доброго джинна из сказки опустились бы руки. Следовательно, вопрос не в том, чтобы насытить мир предметами роскоши, но в том, чтобы переводить эти потребности человека на все более и более высокую духовную ступень. Чтобы человек мог легко обойтись без модной побрякушки, без наливки и настойки, пусть даже вкусных, но зато, чтобы он задыхался от жажды воплотить в образы слова, звуки, краски. От жажды творчества.