— Привет, красавчик.
— Ты мне башку отрубала уже раз тридцать.
— Этот бобрёнок не привык бездельничать.
— А это тебе ещё зачем?
— Это чисто тебя узвездячить.
— Помнишь в «Индиане Джонсе» тоже был такой отморозок, мечом махал, выдрючивался? Инди его пристрелил, потому что уже заманался и не мог выносить всю эту муть. Помнишь такое?
— Ага.
— Падла. [пистолет дал осечку и Гуаньинь проткнула Роя катаной]
<...>
— Прикинь прикол — у Харрисона Форда был понос и поэтому сцену переписали.
Пояснение к цитате:
Перевод: iTunes.
Когда сердце человека ранено он питается спрятаться от боли, но чем больше ты игнорируешь рану в сердце чем глубже она становится. Когда психологи питаются излечить такие травмы то заставляют себя вернутся назад, и все пережить чтобы они стали частью твоего прошлого. Должен взглянуть правде в глаза.
На слёзы у Чонгука нет сил. Он знает, что иногда полезно позволить себе разреветься и что после этого порой становится чуть-чуть легче, но заставить себя не может. Наверное, он ещё не осознал того, что случилось. Или же устал от такой жизни настолько, что больше не хочет зализывать или зашивать свои раны. Заживёт само – хорошо. Нет – плевать. Пошло оно к чёрту.
Тэхён оставил на нём столько шрамов – и речь вовсе не о тех, что видны на коже, – что Чонгук уже не способен заживлять те, которые появляются поверх старых. Тэхён разрушил весь его мир.
Боль ведь может и не такое. Она – единственное, к чему ни один человек, ни один организм на этой планете не способен привыкнуть. Она – не состояние ума, это полнейший бред. Все эти теории высосаны из пальца.
Истинная моральная боль подцепляет тебя за кожу крюками, подвешивает в воздухе и шепчет на ухо: «Я с тобой. Я крепко держу тебя, чувствуешь?». И ты понимаешь, что у тебя всего лишь два выхода: оторвать эту боль от себя вместе с кожей, пройти через весь этот ад, сорвав голос от крика, и уползти от неё на коленях со шрамами по всему телу. Или же всю жизнь терпеть на себе эти крюки и позволять ранам кровоточить, фальшиво улыбаясь своему отражению каждый день и притворяясь, что всё в порядке, что ничего страшного – когда-нибудь это отпустит.
Нет. Не отпустит.
А ещё...
Даже перед лицом неизбывной боли, которая кажется невыносимой, даже перед лицом неизбывной боли, которая выжимает последнюю каплю крови из твоего истерзанного сердца и оставляет глубокие раны в твоем воспаленном сознании, жизнь все равно продолжается. И сама боль, казавшаяся неуемной, притупляется и отступает.