Цитаты на тему «реакция»

Неважно, как я отреагирую на чужое мнение (прислушаюсь ли к нему, отмахнусь ли от него), но я всегда могу сказать: «Спасибо за Вашу точку зрения» — и жить дальше.

Чтоб угадать реакцию, надо хорошо продумать акцию.

Рефлексология есть наука, изучающая ответные реакции человека и вообще всякого живого существа, возникающие в связи с воздействием внешнего мира и характеризующие собою вообще все отношения живого существа к окружающей среде.

Все реакции вашего партнера — это дальнейшее подтверждение, что вы сильнее. Это вы намереваетесь пойти на риск и изменить поведение, вы живете в большем мире со своими ощущениям, чем он; это ваше выживание не зависит от доминирования над другим человеком и подчинения его себе.

– Вчера я весь день читала твои романы. Нет, не волнуйся, только старые. А потом критику.
– Да? – спросил я.
– Ты знаком с критикой?
– Мало. Что про меня пишут?
– Не про тебя лично. Но твои романы несколько раз упоминают. В критических статьях, где анализируется полицейский алгоритмический роман.
– И как критика?
– Ругают тебя, Порфирий. Понятно. В таких случаях сразу нужно решить, как реагировать – принять одну из человеческих линий поведения или говорить объективную правду.

Человеческая линия сводится к демонстрации уязвленной заинтересованности, мимикрирующей под надменность. Она требует больше ресурсов и нуждается в постоянных отскоках в сеть. Из уважения к собеседнику лучше вести себя именно так, но сегодня слишком много сил уходило на бакенбарды и волосы, и я не был уверен, что потяну. Придется, наверно, говорить правду.

– Пусть ругают.

Все элементы соединены между собой, и каждый из них поддерживает и усиливает остальные. Слово вызывает воспоминания, которые вызывают чувства, которые, в свою очередь, формируют выражения лица и другие реакции – например, общее напряжение и желание отстраниться. Выражение лица и брезгливое отталкивание усиливают чувства, к которым они привязаны, а чувства, в свою очередь, усиливают соответствующие идеи. Все это происходит незамедлительно и одновременно, создавая самоукрепляющийся шаблон когнитивных, эмоциональных и физических реакций, которые и разнообразны, и составляют единое целое, – их называют ассоциативно когерентными.

В 1908 году «левые» большевики были исключены из нашей партии за упорное нежелание понять необходимость участия в реакционнейшем «парламенте». «Левые» — из числа которых было много превосходных революционеров, которые впоследствии с честью были (и продолжают быть) членами коммунистической партии — опирались особенно на удачный опыт с бойкотом в 1905 году. Когда царь в августе 1905 года объявил созыв совещательного «парламента», большевики объявили бойкот его — против всех оппозиционных партий и против меньшевиков, — и октябрьская революция 1905 года действительно смела его. Тогда бойкот оказался правильным не потому, что правильно вообще неучастие в реакционных парламентах, а потому, что верно было учтено объективное положение, ведшее к быстрому превращению массовых стачек в политическую, затем в революционную стачку и затем в восстание. Притом борьба шла тогда из-за того, оставить ли в руках царя созыв первого представительного учреждения или попытаться вырвать этот созыв из рук старой власти. Поскольку не было и не могло быть уверенности в наличности аналогичного объективного положения, а равно в одинаковом направлении и темпе его развития, постольку бойкот переставал быть правильным. Большевистский бойкот «парламента» в 1905 году обогатил революционный пролетариат чрезвычайно ценным политическим опытом, показав, что при сочетании легальных и нелегальных, парламентских и внепарламентских форм борьбы иногда полезно и даже обязательно уметь отказаться от парламентских. Но слепое, подражательное, некритическое перенесение этого опыта на иные условия, в иную обстановку является величайшей ошибкой. Ошибкой, хотя и небольшой, легко поправимой*, был уже бойкот большевиками «Думы» в 1906 году. Ошибкой серьезнейшей и трудно поправимой был бойкот в 1907, 1908 и следующих годах, когда, с одной стороны, нельзя было ждать очень быстрого подъема революционной волны и перехода ее в восстание, и когда, с другой стороны, необходимость сочетания легальной и нелегальной работы вытекала из всей исторической обстановки обновляемой буржуазной монархии. Теперь, когда глядишь назад на вполне законченный исторический период, связь которого с последующими периодами вполне уже обнаружилась, — становится особенно ясным, что большевики не могли бы удержать (не говорю уже: укрепить, развить, усилить) прочного ядра революционной партии пролетариата в 1908—1914 годах, если бы они не отстояли в самой суровой борьбе обязательности соединения с нелегальными формами борьбы форм легальных, с обязательным участием в реакционнейшем парламенте и в ряде других, обставленных реакционными законами, учреждений (страховые кассы и проч.).

Говорят, в момент падения мозг соображает быстрее. Словно от внезапного прилива двигательной энергии ум, хочешь не хочешь, начинает работать с такой лихорадочной скоростью, что мир вокруг нас замедляется.

Его непроницаемое лицо, подлинное произведение искусства и совершенная вещь в себе, перед которою описания бессильны, оставляло впечатление, будто он не уразумел ни слова из сказанного.

Есть такое выражение – «замедленная реакция». В тот миг я понял, что это значит. В течение двух дней, точно летающее насекомое, выбирающее место для посадки, в моем мозгу кружилось и порхало какое-то смутное беспокойство, интуитивное подозрение – уж не знаю, как выразиться поточнее. И неоднократно, именно в ту минуту, когда это неуловимое нечто готово было приостановить свой полет и обосноваться наконец в одной определенной точке моего сознания, достаточно было какого-нибудь незначительного события, незначительного, но вместе с тем как бы доказывающего обратное – вроде поднятия штор после того, как они неестественно долго оставались опущенными, – чтобы спугнуть это нечто, вновь обрекая на бесцельное парение и тем самым лишая меня возможности распознать его сущность.