Нам тяжело порой понять, куда же дальше…
Замрём среди дорог. Растерянно молчим.
Тогда приходит срок избавиться от фальши,
Прислушаться к себе, найти свои ключи
И выбрать из дверей лишь ту, где ждут и любят,
Где хорошо душе, где ждёт успех и мир,
И где твои следы хранить готовы люди
И доверять тебе, и двигаться по ним.
За шагом новый шаг… Иди! С тобою рядом
Летит и вся любовь, которую дарил.
А тысячи людей согреют теплым взглядом,
И их нелегкий путь смягчат твои следы.
От каждого из нас, петляя, извиваясь,
Уходят в мир глубокие следы.
Когда не будет нас, покажут, что осталось –
Что отдал ты другим и что не сделал ты.
И, как ни убегай, у каждого на сердце
Начертан кровью путь, назначенный ему.
И от своих следов нам никуда не деться:
Идём всегда вперёд, пересекая тьму.
— Плутон не сделал дурного... Он только спросил у мистера Колхауна, что такое случилось с его лошадью в ту проклятую ночь. Похоже, её загнали, бедную. О, масса Стамп! Он уж кнутом меня так отстегал, так отделал!..
— Вот что я скажу тебе, парень: что тебе дело до его... Какого цвета эта лошадка?
— Рыжая, масса Стамп.
— Ага... И у одной подковы не хватает половины?
— О! Массе Стампу всё известно!
— Прерия — это большая книга, парень. Надо только уметь читать по ней.
— Глаза масса Стампа всё видят. Даже след шмеля в воздухе.
В сетке дорог разбитых, в травах примятых, на сплошь израненной земле в воронках от снарядов,
В росой залитом перелеске под канонадами, навеки лег тяжелый след безымянного солдата.
Следы ног, Ватсон, зачастую могут рассказать больше, чем целая толпа осведомителей.
Перевод М. Ваксмахера
Лисе сказали:
— Вот тебе сто динаров за то, что ты вручишь по назначению письмо, адресованное гончей собаке.
— Вознаграждение очень большое, — ответила лиса. — Но у меня правило: не ходить по дорогам, на которых есть следы крови.
Много думаю в последнее время о следах, которые оставляют люди в жизнях других, если вообще оставляют. И почему одни оставляют, а другие нет. Моя коллекция таких следов довольно разнообразна. Кто-то вошел ненадолго и заставил сменить мировоззрение. Кто-то оставил после себя три-четыре музыкальных композиции. Или два-три слова, которые стали своими. Или чемодан. Кто-то изменял так, что навсегда научил быть верной. А кто-то так объяснял любовь, что, даже любя, не захочется говорить это слово вслух, настолько оно теперь испорчено. Кому-то спасибо, что был, кому-то спасибо, что больше нет. А кто-то исчез как не было, и ни слов нет про это, ни сожаления. Удивительно.