– Ты что, не понимаешь? У меня руки в крови! Ещё одни родители напрасно ждут сына домой... А я даже не знаю, что дальше... Оставить его здесь?
– Кровь на тебе уже давно, но раньше ты не хотел её замечать! Один погибший?! Там, откуда этот мальчишка, таких сотни! Из-за Силко и таких как ты, они заживо гниют в грязи!
Лучше жалеть о непроизнесенных словах, чем о тех, которые уже никогда не вернуть.
— Знаешь, моя мама была медсестрой...
— Сильная женщина...
— Она часто говорила, что многие пациенты перед смертью... в последний момент сожалели о том, что могли сделать что-то иначе, хотели бы что-то в жизни исправить... И она часто говорила... Плохо сожалеть о том, что не так жил. Живи сразу как надо, Фрэнк...
Сожалея об утрате земных наслаждений ради райского блаженства, мы уподобляемся ползучей гусенице, которая начала бы сетовать, что ей в дальнейшем суждено больше не грызть листочки, а взмыть в воздух и по собственной воле перепархивать с цветка на цветок, пить сладкий нектар из их чашечек или нежиться на солнце среди их душистых лепестков! Знай эти крохотные создания, какая великая перемена их ожидает, без сомнения, они ее не страшились бы.
Сожаление приходит слишком поздно, — ты не понимаешь, что имеешь, пока не потеряешь.
Жизнь проходит слишком быстро, и если тратить её на то, что уже все равно невозможно исправить, на постоянное растравление своих ран, то не останется времени на что-то более важное…
— У вас с Кентом много общего. Вы оба — люди из прошлого, и вы оба боретесь за женщин, которых любите.
— Так отрадно знать, что ты сравниваешь меня с колдуном-убийцей.
— Я только хочу сказать... в отличие от Кента, ты принимаешь правильные решения. Он позволил сожалениям от совершённых ошибок превратить себя в нечто тёмное и злое.