И в терновом венке, под которым сочилася кровь,
Вышла тонкая девушка, нежная в синем сиянье,
И серебряным плугом упорную взрезала новь,
Сочетанья планет ей назначили имя: Страданье.
Это было спасенье.
Печали полный радостный рассвет,
Смешавший краски нежности и боли,
Пусть будет людям памятен, доколе
Есть в мире скорбь, а состраданья нет.
Чертившее на небе ясный след,
Лишь солнце соболезновало доле
Двух душ, разъединенных против воли,
Чтобы погибнуть от невзгод и бед.
Лишь солнце видело: обильной данью
Наполнилась могучая река,
Взяв у влюбленных слезы и рыданья.
И слышало: мольба их столь горька,
Что может и огонь смирить, страданья
Уменьшив осужденным на века.
Перевод В. Резниченко.
Я ждал страданья столько лет
Всей цельностью несознанного счастья.
И боль пришла, как тихий синий свет,
И обвилась вкруг сердца, как запястье.
Желанный луч с собой принёс
Такие жгучие, мучительные ласки.
Сквозь влажную лучистость слёз
По миру разлились невиданные краски.
И сердце стало из стекла,
И в нём так тонко пела рана:
«О, боль, когда бы ни пришла,
Всегда приходит слишком рано».
1903 год.
Меня не радует твоя печаль,
Раскаянье твоё не веселит.
Сочувствие обидчика едва ль
Залечит язвы жгучие обид.
Сонет 34, перевод С. Я. Маршака.
Мысль принадлежит тому лишь,
Кто её нам дал,
И ещё тому, кто после
За неё страдал.
Продавай хоть Божью милость
И торгуй Весной -
Только Духа Человека
Не унизь ценой!
1863 год.
Перевод А. Гаврилова.
Человек часто бывает не самим собой, а кем-то другим. Мысли большинства людей — это чьи-то чужие мнения, их жизнь — подражание, их страсти — заёмные страсти. Христос был не только величайшим, но и самым первым Индивидуалистом в Истории. Люди пытались представить Его заурядным филантропом, уподобляя Его отталкивающим филантропам девятнадцатого века, или называли Его Альтруистом, причисляя к людям непросвещенным и сентиментальным. Но Он не был ни тем, ни другим. Конечно, Он жалел бедняков и тех, кто брошен в темницы, униженных, несчастных — но ещё большую жалость вызывали у Него богатые, те, кто упорно гонится за наслажденьями, те, кто теряет свободу, отдаваясь в рабство вещам, те, кто носит тонкие одежды и живёт в королевских покоях. Богатство и Наслаждение казались Ему гораздо более глубокой трагедией, чем Бедность и Страданье.
Кто-то замечательно назвал тоску «сумерками страдания».
И вот теперь она бежала по белоснежной тропинке. Высокий заснеженный лес, окружавший её, казался ласковым, светлым и не таящим в себе угроз. И самое главное Флоренс не надо было бояться. Она уже потеряла все, что могла. Все, что можно было потерять, она оставила там, в своем мире. И это незнакомое, неведомое ранее чувство свободы нахлынуло на девушку вместе с колючим морозным воздухом, заставило ей парить над землей вместе с большими редкими снежинками.
Это нормально, когда целые города страдают ради одной любви.