Где, на каком этапе жизни должно что-то сломаться в человеке, чтобы он пошел убивать своих? Действия грабителя иногда можно объяснить — грабители одержимы бесом наживы и убивают из самосохранения. А зачем убивать беззащитных людей, с которых нечего взять? Причём убивать десятками, сотнями, тысячами: стариков, женщин, почти детей?
Сын священника размышляет о Советской власти
— Зачем ты это делаешь? — удивился Проповедник. — Не милосерднее ли убить его?
— Что-то не совмещаются у меня в сознании эти два слова — милосердие и убийство. Будь добр, оставь дурные советы при себе.
— Просто я сам хочу остаться в живых, — заявил Муртаг. — И мне дорога только моя собственная жизнь!
— Неужели тебе человека не жалко?
— Жалко? Это не человек, а враг! И к врагам у меня нет жалости! Я что, по-твоему, должен плакать от жалости, вместо того чтобы защищаться? Жалеть, что кому-то из врагов сделал больно? Да позволь я себе хоть раз такое, меня бы давно убили! Надо уметь защищать себя и то, что тебе дорого, чего бы это ни стоило!
Убивать нарисованную нечисть интересно, пока не встретил её воочию.
Про компьютерные игры.
Убийство и поедание животных происходит, главное, оттого, что людей уверили в том, что животные предназначены Богом на пользование людям и что нет ничего дурного в убийстве животных. Но это неправда. В каких бы книгах ни было написано то, что не грех убивать животных, в сердцах всех нас написано яснее, чем в книгах, что животное надо жалеть так же, как и человека, и мы все знаем это, если не заглушаем в себе совести.
У нас у всех случаются такие моменты, когда нам хочется кого-то убить.
Их бессердечное пренебрежение нашими жизнями отвратительно Богу.
– Стайлз, я не смогу тебя защитить, если не буду знать правду. Ты правда считал, что мне не стоит рассказывать?
– Я никому не мог рассказать.
– Ты думаешь, я бы не поверил, что это была самооборона?
– А если не была? А если я скажу, что хотел его смерти?
– Я бы поверил. А ещё я знаю, что хотеть кого-то убить, и убить – это совсем не одно и то же.
– А что, если судья так не думает?
– Тогда к чёрту судью! Стайлз, это была самооборона! И я бы, уничтожил любое доказательство, опровергающее это! Я бы спалил полицейский участок до тла!
– А как же соблюдение закона? А как же Кира?
– С Кирой я допустил ошибку. Похоже, я начинаю с большим пониманием относиться к происходящему.
– И что? Всё вот так и закончится?
– Не для тебя. Проблема в том, как ты будешь нести это бремя. Такого рода вещи – не редкость в правоохранительных органах. Роковые ошибки... напарник, который умирает... или становится парализованным... Стайлз, это всегда будет с тобой, ты часто будешь чувствовать себя как-то не так, пока не перевернёшь чашу весов.
– Это как же?
– Когда вместо того, чтобы забрать жизнь, тебе удаётся её спасти. И такое может помочь, возможно, всего на мгновение, но настоящая борьба сейчас происходит между твоей головой, и твоим сердцем. Головой... Головой ты понимаешь, что только совершив преступление, ты смог выжить. А вот сердцем... Ты думаешь, что это было убийство. Поэтому, я предлагаю тебе слушать своё сердце, чтобы понять голову.
– Для меня это больше, чем просто чувство вины. Такое чувство, как будто я что-то потерял... И это уже не вернуть...
– Так и есть... Но не совсем... Хоть немного, но ты вернёшь себя, если простишь себя. Если тебе удастся это сделать, то возможно, ты научишься прощать и остальных. Возможно, кто-то в этом очень нуждается.
– Кто-то как Скотт...
Разница между врагом и противником была очень серьезной. Противника можно было пощадить, врагов — только убивать.
Убийство начинается там, где самооборона заканчивается.
Перепиливать чужие глотки – это далеко не так весело, как может показаться со стороны. Уметь защитить себя и то, что тебе дорого, – это одно. А убивать всех подряд – совсем другое.
Нет славы в убийстве льва в клетке.