Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берёз и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под берёзами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.
М. Бернесу
Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берёз и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под берёзами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.
М. Бернесу
Если я всё правильно подсчитал, в чем я не сомневаюсь, то это значит, что мы в самом начале. Я сдвинул временные рамки на пару часов. Это бы ничего не решило в любой другой день, но это Рождество 1914 года, в которое случилось чудо человечества. Рождественское перемирие. Такого никогда больше не было. Нигде, ни на одной войне. Лишь однажды, давным-давно, в один рождественский день, все просто сложили оружие и начали петь. Все остановились и совершили добро. <...> Ничего страшного, если на поле брани станет меньше на пару погибших.
В этом месте я начал размышлять, как до этого дошло. Душа и тело разбиты. Нет никакой свободы. Личность потеряна. Если бы они знали, что их ждёт, никто бы не пошёл на войну. Однако, что-то постоянно движет нами, заставляет людей идти в ад. Чаще всего не мы делаем выбор. Нас вынуждают обстоятельства и окружение. Но те, кто добровольно идут в ад, видят его по-другому. Они ищут что-то за гранью самого ада. Живет ли там надежда, или ещё больший ад? Это поймут лишь те, кто продолжают идти вперёд.
Проигранные сражения обычно начинаются с удачных выстрелов.
Ненависть порождает лишь новую ненависть, такие бои будут без конца продолжаться вечно.
— Знаю, оборвать чью-либо жизнь — всегда убийство. С тех пор как я побывал на войне, мне даже муху убивать неприятно. И всё-таки телятина сегодня вечером показалась мне особенно вкусной, хотя телёнка убили ради того, чтобы мы его ели. Всё это старые парадоксы и беспомощные умозаключения. Жизнь — чудо, даже в телёнке, даже в мухе. Особенно в мухе, этой акробатке с её тысячами глаз. Она всегда чудо. И всегда этому чуду приходит конец. Но почему в мирное время мы считаем возможным прикончить больную собаку и не убиваем стонущего человека? А во время бессмысленных войн истребляем миллион людей?
Вернике всё ещё не отвечает. Большой жук с жужжанием носится вокруг лампочки. Он стукается о неё, падает, ползёт, опять расправляет крылья и снова кружит возле источника света. Свой опыт он не использует.
На войне правда — первая потеря.
Во все времена и во всех государствах, в особенности если эти государства раздирает религиозная вражда, находятся фанатики, которые ничего так не желают, как стать мучениками.
Подчинение других государств без вступления в военный конфликт, то есть – идеал полной победы.