Элиф Шафак. Честь

Мы не можем любить свой палец больше другого. Так и с детьми. Мы не можем отдавать предпочтение кому-то из них.

Любовь — это болезнь, и, хотя влюблённый обретает силы и воспаряет духом, любовь всё равно остаётся болезнью.

С возрастом начинаешь сознавать, что твои возможности далеко не безграничны, и спокойнее относиться к собственным неудачам.

Слова порождают проблемы, так она считала. Именно из-за слов люди не понимают друг друга. Поэтому она боялась людей, умеющих ловко играть словами: журналистов, писателей, юристов. Мама любила песни и молитвы, ведь там слова если и имеют значение, то второстепенное.

Прошлое подобно сундуку, стоящему на чердаке. Он полон всякой всячины, среди которой встречаются ценные вещи, но гораздо больше там ерунды. Я предпочитаю держать этот сундук закрытым, но иногда порыв ветра, налетевший неведомо откуда, поднимает крышку сундука и разбрасывает содержимое. Мне приходится складывать все обратно. Бережно, аккуратно. Все воспоминания – хорошие и плохие. А после, когда крышка сундука кажется надежно закрытой, очередной порыв ветра раскрывает ее вновь.

Сознание своей вины — чувство, к которому приходишь постепенно. Начинается всё с сомнения, крошечного, как вошь. Она поселяется на твоей коже, откладывает яйца, и вскоре на твоём теле не остаётся живого места.

Слово «кино» напоминало конфету в обёртке: не знаешь, что скрывается внутри, но не сомневаешься, что это нечто восхитительное.

В людях много странного и необъяснимого. Они считают насекомых отвратительными, но, когда божья коровка садится им на руку, радуются этому как счастливой примете. Они ненавидят крыс, но белки вызывают у них умиление. Грифы-стервятники кажутся им мерзкими, а за полётом орла они наблюдают с восхищением. Мух и москитов они убивают сотнями, а светлячками любуются как великим чудом. Золото они сделали предметом благоговейного культа, хотя для хозяйственных надобностей куда важнее железо и медь. На камни под ногами они не обращают внимания, а из-за отшлифованных самородков сходят с ума.

Мама делала всё, что могла, чтобы защитить меня от нападок злых духов. Но она забыла, что злые духи гнездились внутри меня. Невозможно защитить человека от врагов, которых он носит в себе.

Реальный мир, в котором живут реальные люди, напоминает смесь грязи и сахара и, кстати, имеет примерно такой же вкус.

Как быстро всё меняется. В этом мире нет ничего постоянного. Жизнь — это поток, который никогда не останавливается.

Размышляя о природе охватившего его непостижимого влечения, он понимал, что не в силах разгадать эту загадку. Эта женщина, с которой у него было так мало общего, имела над его душой власть столь же неодолимую, как власть детских воспоминаний. По причинам, скрытым от его разума, но очевидным для сердца, он хотел защитить её от всего мира своей любовью. Чувство, подобное этому, возбуждали в нём три женщины: его сестра, его мать и его бывшая жена. Но рядом с Пимби он испытывал нечто новое, неведомое прежде. Только рядом с ней Элайас чувствовал, что живёт реальной жизнью, и его не пугало, что жизнь эта полна неведомых опасностей. Источником постоянной тревоги для него служило лишь одно обстоятельство: любовь их была незаконной, а значит, он мог потерять её в любую минуту. Страх утратить Пимби усиливал и обострял его желание обладать ею. До знакомства с нею жизнь его словно распадалась на куски, а она всё связала воедино, соединив его с прошлым, с предками, с Востоком. Её любовь стала недостающим фрагментом головоломки, путеводной нитью в поисках утраченного времени.