Есть любопытное пророчество об этом ребёнке: ей предназначено судьбой положить конец судьбе.
Насколько я понимаю, Святая церковь учит, что есть два мира: тот, который мы видим, слышим и осязаем, и другой, неземной — мир рая и ада. Барнард и Стокс были... Как бы это выразиться... Теологи-отступники, утверждавшие, что существуют множество других миров, подобных нашему, — не ад и не рай, а материальные и грешные миры. Они рядом, но невидимы и недоступны. Святая церковь, естественно, осудила эту мерзкую ересь. Барнарда и Стокса заставили замолчать.
Вопрос стоял так: что хуже — такого рода действия с нашей стороны или последствия бездействия.
Разговор Библиотекаря и Магистра о попытке убийства лорда Азриэла.
— С какой стати ей слушать? — сказал он. — Из-за чего здоровому легкомысленному ребенку интересоваться глубоко теологической загадкой?
Разговор Библиотекаря и Магистра о Пыли и о Лире.
Мы все подчиняемся судьбам. Но должны действовать так, как если бы этого не было или умрем от отчаяния.
Если ты заядлая лгунья, это не значит, что у тебя сильное воображение. Умелые лжецы зачастую вообще лишены воображения — это и позволяет им простодушно верить в свои вымыслы.
Тут ведь как: ты либо живой, либо мертвый. А есть еще недобитые, это страшней всего.
Допустим, ты бросаешь монету: она может выпасть орлом или решкой, и, пока она не легла, ты не знаешь, что выпадет. Если выпал орёл, это значит, что другая возможность не реализовалась. До этого момента оба исхода были равновозможны.
У нас, стариков, за молодых душа ноет, а молодые ноют, что мы их душим, и ничего тут не попишешь.
Стыдитесь! Пусть даже храбрость вам изменяет, но как же можно вот так, на глазах у всех труса праздновать?
Хотеньем горю не поможешь. Что толку хотеть?
Мы не властны над своими судьбами. Но сознавать это каждую минуту было бы слишком горько.
- 1
- 2