Увядание собственного тела всегда постепенно, почти столь же неуловимо, сколь и коварно.
Запомни, Амирджан, одиночка никогда не устоит. Так уж устроен мир.
Если я когда-нибудь женюсь, на сцене будут трое. Я, невеста и тот, кто держит пистолет у моего виска.
– Помни, Амир-ага, никакого чудовища нет. И день такой чудесный.
Его слова поражают меня.
Значит, я для него – как открытая книга? А он для меня? Да я по большей части могу только угадывать, что у него в голове! Это я хожу в школу, это я умею читать и писать, это я из нас двоих считаюсь умный! А вот Хасан не держал букваря в руках, но, оказывается, свободно читает. У меня в душе.
Назвать Сохраба «спокойным» не поворачивался язык. Ведь это слово подразумевает некую умиротворенность, плавность, безмятежность. Спокойствие — это когда жизнь течет неторопливо, чуть слышно, но уверенно.
А если жизнь застыла и не движется, то какая она?
Оцепенелая?
Безмолвная?
И есть ли она вообще?
Вот таким и был Сохраб. Молчание облегало его словно кокон. Мир не стоил того, чтобы о нем говорить. Мальчик не жил, а существовал, тихо и незаметно.
Чтобы быть храбрым, нужно иметь что терять.
В незыблемости математических истин есть утешение, в отсутствии условности, двусмысленности. В знании, что ответы могут быть неуловимы, но досягаемы. Они есть, они ждут – в скольких то меловых штрихах от тебя.
Ничего на свете не хотела я так сильно, как стать тем, кто утолит его печаль.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Халед Хоссейни — цитаты из книг автора