Харуки Мураками. Кафка на пляже

Так часто бывает: то или иное явление можно оценить только по прошествии времени...

Что толку напрягать мозги, если их всё равно не хватает?

А теперь представь, что завтра ничего этого уже не будет. Этот вид приобретет для тебя исключительную ценность. Правда?

Не надо смотреть слишком далеко вперед. А то заглядишься, не заметишь, что под ногами, и бац! — слетишь с катушек. Но и под нос себе глядеть тоже ни к чему. Не будешь видеть, что впереди, — на что-нибудь наткнешься.

Вот я и думаю: может, вам лучше не кошек чужих разыскивать, а тень свою всерьез поискать? Пропавшую половину?

Уж если кошка к чему-то привыкла, она так и живет по правилам и ничего менять не будет, пока не случится что-то такое... серьезное. Ну там... кошачья любовь или несчастный случай.

Там, где существует время, ничего не вернешь назад.

Иллюзии, чем больше о них думаешь, имеют свойство множиться, приобретать более выраженную форму. И может статься, перестают быть иллюзиями.

Под плавные, чистые звуки виолончели Хосино вспоминал детство. Время, когда он каждый день бегал на речку, что текла недалеко от их дома, удил вьюнов и другую рыбешку. Тогда можно было ни о чем не думать, а просто жить. Пока живешь, что-то собой представляешь. Все идет само собой. Но потом вдруг все меняется. Жил-жил – и оказалось, что я ничто. Странно… Человек на свет появляется, чтобы жить, разве не так? А я только терял то, что во мне было. Если так дальше пойдет, что получится? Никому не нужная пустышка. Это же неправильно. Ничего странного. Как бы все это изменить?..

В голову лезло всякое, но больше – о себе, о своей жизни. И чем глубже он забирался в эту тему, тем больше ему казалось, что в его существовании нет никакого смысла, а он сам – всего лишь непонятно чему принадлежащая принадлежность.

Проплывавшие над зданием облака напоминали свалявшиеся комки пыли, которые долго не убирали пылесосом. А может, по небу дрейфовали принявшие форму сгустки социальных противоречий, которые произвела на свет третья промышленная революция. Так или иначе, собирался дождь.

К сожалению, с раскрываемостью преступлений у нашей полиции все хуже. Падает вместе с курсом акций.

Бог живет только в сознании людей. А в Японии – и к добру, и не к добру – он очень изменчивый. Вот тебе доказательство: император до войны был Богом, а как приказал ему генерал Дуглас Макартур, тот, который оккупационными войсками командовал: «Побыл Богом и хватит», – так он сразу: «Есть. Теперь я как все, обыкновенный». И конец. С 1946 года он уже не Бог. Вот как с японским Богом разобрались. Стоило американцу в форме, черных очках и с дешевой трубкой в зубах что-то приказать, и все изменилось. Сверхпостмодернизм какой-то. Скажут: «Быть!» – будет. Скажут: «Не быть!» – не будет. Поэтому меня это все не колышет.

Откровение – это скачок за рамки повседневного. Какая может быть жизнь без откровений? Это просто прыжки от разума созерцающего к разуму творящему. Вот что важно.

— Когда мне было пятнадцать, я тоже все время хотела перенестись куда-нибудь в другой мир,  — рассмеялась Саэки-сан.  — Чтобы меня никто не достал. Куда-нибудь, где время не движется.
- Но в этом мире такого места нет.
- Ты прав. Вот я так и живу. Там, где рушится порядок вещей, увядает душа и время бежит без малейшей передышки.

Стихи и символизм разделить нельзя. Так с давних пор повелось. Это как пираты и ром.