Харуки Мураками. Все божьи дети могут танцевать

Ценность нашей жизни определяется не по тому, как мы побеждаем, а по тому, как проигрываем.

Глаза людей, следящих за костром, — правдивые.

Проблема в том, что ты мне ничего не даешь, — писала жена. — Если точнее — в тебе нет ничего, что ты должен мне дать.

Истинный страх — тот, что человек придумывает себе сам.

Когда один только даёт, а второй — получает, это уже не настоящая дружба.

Если долго живешь с одним человеком, следуешь его словам, в каком-то смысле становишься его вторым «я».

Куда ни податься, от себя не убежишь. Как от тени. Всегда следует за тобой по пятам.

Мой враг — я сам внутри себя. Внутри меня есть «не я».

Форма огня — свободная. А раз свободная, каждый сам решает своим сердцем, что в нем увидит. Тебе становится спокойно — значит, живущее в тебе спокойствие просто отражается в огне.

Ночь стояла морозная, но без ветра. Откроешь рот и выдыхаешь заледеневшие слова.

— Тогда я спросил хозяина, ради чего живут белые медведи? А он с улыбкой, словно понимая, о чём я, ответил мне вопросом: «Нимит, а мы ради чего живём?»

Если потратите всю силу на то, чтобы жить, не сможете как следует умереть. Нужно постепенно менять ориентиры. Жить и умереть — в каком-то смысле это равноценно.

Ёсия молча взял его руку и долго сжимал ее. Будто хотел передать по руке все, что творилось у него на душе. Наше сердце — не камень. Камень и тот рано или поздно превратится в песок. А вот сердце — нерушимо. Будь то добро или зло, мы можем до бесконечности передавать эту неощутимую субстанцию. Все божьи дети могут танцевать. На следующий день Табаты не стало.

Пожалуй, я вряд ли смогу жить с этим человеком, думала Дзюнко. Почему? Потому что я вряд ли смогу проникнуть в его сердце. Но умереть с ним вместе у меня получится.

Все-таки какая странная штука — землетрясение. Мы-то свято верим, что земля под ногами — твердая и прочная.

Взаимопонимание — вещь очень важная. Правда, некоторые считают, что понимание — это не более, чем сумма непониманий.