Маргарет Мадзантини. Утреннее море

Столкнувшись с несправедливостью, ты сходишь с ума или уходишь в себя.

Опустошенный человек способен на что угодно — и, припертый к стене, может признаться в убийстве, которого не совершал.

Надо найти место внутри себя, вокруг себя. Место, которое тебе подходит.
Похожее на тебя хотя бы отчасти.

Но ведь внутри каждой подлинной радости таится страх.

Миру нужны не мученики, а справедливое распределение богатств.

Вито подумал, что плачущие старики — это страшная несправедливость. И большей несправедливости в мире не существует.

Есть нечто особенное в месте твоего рождения. Не все это знают. Это знает лишь тот, кого силой оторвали от места его рождения.

Пустыня — как прекрасная женщина: никогда не показывает себя толком, появляется и тут же исчезает. Лицо ее меняет форму и цвет: оно то каменистое, то белое от соли. Это невидимый горизонт, который пляшет и движется, подобно барханам.

Мы невидимы для мира, но не для Бога.

Женщины не желают думать о войне — им хочется лить слезы над чужой любовью.

Память — это известка на ступенях, залитых кровью.

Бог у всех бедняков один и каждый день тонет вместе с ними.

Мать однажды сказала ему, что любое западное общество опирается на прошлые злодеяния, на коллективную вину.
Его мать не любит тех, кто провозглашает себя невиновными.

Нефть — это дерьмо дьявола. Не доверяй тому, что кажется богатством: оно хуже ловушки для обезьян. И то, что для одних богатство, для других — всегда несчастье.

Никто не думает о будущем, все заботятся лишь о том, как прожить сейчас. Пусть даже ценой уничтожения родной земли. Бедняки не могут думать о будущем.