Мария Фариса. Сказки для беспокойных

Девочек с ранних лет сажают на поводок: не ходи, не стремись, не желай. Загоняют в частокол из запретов, подстилают чувство вины — ты женщина, твоё дело служить мужчине, кормить его, рожать ему, беречь его дом и молчать, потому что всё, что ты говоришь, неважно.

Серна в лесу, туман над чайной плантацией, солнце, которое плавится в воде на закате; звук абрикосовой дудки, запах поленьев, пастух в горах, море вокруг нас и мы на этом корабле — части единого. Как можно чувствовать себя грустным, когда вокруг столько жизни и она прекрасна?

В начале жизни женщина мотается туда-сюда, себя узнаёт, совершает ошибки. Потом попадает в яму отчаяния. Если повезёт, конечно. Отчаяние в середине пути — это река. В неё нужно броситься и опуститься на дно — там правда. Только коснувшись дна, перейдёшь на другой берег.

Зверь, который однажды попал в капкан, впредь внимательно следит куда ступает. Прежде чем связать свою жизнь с кем-то, гляди в оба.

Хотеть под крыло — неминуемо попасть в когти.

Нить нужно крутить не только пальцами, но и мыслью. Вплетать в волокна то, чего желаешь. Нить крутится долго-долго, помогает в желаниях разобраться. За обдуманным желанием следует правильный выбор.

Нужны терпение и ловкость, чтобы нить получилась прочной. У нас говорят: какова нить — такова жизнь, так что старайся.

Не надо спасать всех подряд — вот и не будет разочарований.

У несчастных родителей растут несчастные дети. Родители несчастных родителей тоже были несчастны. Волна за волной, одна на другую похожи…

Если хочешь, чтобы с тобой обращались, как с королевой, у тебя должно быть своё королевство.

Ваган не написал ей ни одного письма. Вести от него приносили странники: цыгане, торговцы, циркачи, бродяги и собиратели сказок. Ваган каждому встречному путнику говорил: «Передайте Майре, что она моё солнце. Я даже вдалеке греюсь её лучами». Слова как монеты переходили от одного к другому, иногда попадали к скупцам, которые прятали их под землю. «Скажите Майре, что она всегда будет моим Захиром, моей Психеей и моим Сфинксом». Когда кончились деньги, Ваган отрывал позолоченные пуговицы от мундира и вместе с посланием жене отдавал скитальцам. В каждом оазисе женщины пустыни пришивали ему новые пуговицы ― погонщики караванов срезали их с покойников и горстями приносили в оазис. Бедуинки оставляли себе те, что с блестящими камушками. Остальные ― с орлами, звёздами, клятвами — пришивали на кафтаны гостей, пока те в мужских шатрах расплачивались за ночлег историями и новостями.