Марк Михаловски. Доктор Кто: Мокрый мир

Ничто не лечит лучше нескольких часов сна.

— Я уже потерял счет, сколько раз я пел вам дифирамбы, рассказывая всем о том, насколько бесконечно изобретательны, насколько невероятно отважны вы, люди. Выхватывая победу из когтей поражения, сражаясь, не смотря ни на какие препятствия, и так далее, и так далее, — он хмуро уставился на Тай. — Я предпочитаю забывать о тех случаях, когда вы тупы, упрямы и отказываетесь учиться на собственных ошибках.

— Итак, — начала Марта, сложив руки на груди.
Она оперлась на поручни, окружавшие центральную консоль машины времени.
— Полет в ТАРДИС. В чём вообще его суть?
Откуда-то из-под её ног, приглушенный решеткой, на которой она стояла, и странного вида инструментом во рту, раздался голос Доктора:
— Мпфффф… мммм… мпфффф.
Марта с понимающим видом кивнула.
— Всё это хорошо и замечательно, — сказала она, — но ведь это не ответ на мой вопрос?

— И что теперь? — спросила Марта сама себя, присев спиной к стене и обняв колени руками. — Чаю бы, что ли, предложили.
Она вдруг осознала, что ведет себя как Доктор.
И, как ни глупо, это сделало ее сильнее. Если Доктор умеет переживать тяжелейшие времена с шутками-прибаутками и улыбкой, то почему она не может? Может, это одно из неписанных правил путешествий во времени и пространстве: воспринимать всё с насмешкой или совсем съехать с катушек.

— Студентка мединститута, помнишь? Высшее образование.
Бровь Доктора вопросительно приподнялась.
— Водительские права, — добавила Марта.
Вторая бровь последовала за первой.
— Марта, Марта, Марта, — отечески начал Доктор, отчего она немедленно захотела влепить ему пощечину. — В управлении ТАРДИС ум — не главное. Дело не только в том, чтобы нажать на эту кнопку, а потом потянуть за тот рычаг. Всё гораздо сложнее, — он потянулся к консоли и провёл рукой по изогнутой керамической грани пульта управления. — Дело в интуиции и воображении, дело в ощущении своего движения сквозь Вихрь Времени.
— В том, чтобы пнуть её как следует, когда она не работает, вот в чём дело.

— Я думаю, нас пригласили на чашечку чая.
— Мы ведь не пойдем, да? — сказала Тай.
— Неприлично отказываться.
— Ты сумасшедший, — сказала Тай.
— Нет, — сказал Доктор чопорно, — просто очень хорошо воспитан. Пошли — если не поторопимся, чай остынет. А нет ничего хуже остывшего чая.
— Кроме смерти от когтей тысячи выдр, — заметила она, когда Доктор шагнул вперед и начал спускаться по склону.
— Да, — легкомысленно бросил он через плечо, — именно.

— Значение интеллекта преувеличено, Марта, уж поверь мне. Я бы в любой момент обменял ведро мозгов на унцию сердца.

— Хотя обычно он прав.
— Обычно, — согласилась Марта. — Но не всегда. Его иногда действительно тянет покомандовать — заставить людей делать противоположное, ну знаете, просто, чтобы показать, что они получили немного независимости.

Правильное произношение — признак образованности.

Но где бы мы были, если бы все думали одинаково.

— Ооо, — протянул мужчина, воздев свободную руку вверх, — извини! Плохая привычка — пугать людей. Я сам не осознаю, как хорошо прячусь, в этом и проблема.
Он замолчал и сменил тон улыбки с «маниакальной» до «дружеской».
— Прости, — произнес он еще раз.

План Б. Или План А, наверное. Зависит от того, придумаю ли я План В.

Сначала старость, потом красота. Сначала горшки, потом чайники.

Если бы кто-то сказал Марте Джонс, всего несколько недель назад, что она сама добровольно пойдет к атомной бомбе, она со смехом сказала бы, что у них не все дома. И всё же вот она здесь, на болотистой чужой планете, в нескольких световых годах от Земли, делает именно это.
Остаток ее жизни предстал в истинном свете.
Она может просто закончиться.

— У этого поселения, — продолжил он, жестикулируя, — есть название?
— Старое называлось Воскресенском, у нынешнего, которое мы отстроили заново, будет такое же название.
— Человеческое воображение, — сказал он с усмешкой, — его нельзя недооценивать.

— Что если мы не сумеем остановить его? — прошептала она Доктору, надеясь, что Тай ее не услышит.
— О, мы остановим его, — в его голосе звучала спокойная уверенность. Он всегда говорил со спокойной уверенностью. Ну, иногда с беспокойной уверенностью. Но всегда с уверенностью.